Юноша вздохнул, нацепил шпагу и, не прощаясь, вышел из палаты.
– Бедняга! – сказал проснувшийся старик.
– Почему? – тихо спросил Павка.
– Потому что на смену образа пошёл, а это всегда тяжёлая психологическая ломка.
– Чем же ему образ не угодил? – удивился вчерашний конармеец.
– Быть принцем непросто, а быть Маленьким принцем непросто вдвойне! Не каждый может отвечать за всю планету и при этом не ожесточиться сердцем. Он не смог. А Вы сами-то здесь почему оказались?
– Я по ранению, – смутился Павка. – Воевал, неоднократно был ранен, теперь вот комиссовали. Наверное, направят на лечение.
– Ну-ну, – сказал старик. – Всё может быть, – и натянул на голову одеяло.
Павел помедлил, а потом нерешительно спросил:
– Простите, дедушка! А Вы здесь почему?
– Почему? – переспросил старик и выпростал голову из-под одеяла. – Потому что я ненавижу море!
Павка море никогда не видал, но всегда мечтал, что после победы Мировой революции поедет на море, в санаторий, залечивать полученные в классовой борьбе раны. Море в его представлении было ослепительно синим, с белыми барашками волн и ласковым прибоем. Как можно ненавидеть такую красоту, Корчагин не понимал.
– Простите, а за что Вы его ненавидите? – снова обратился он к старику.
– За то, что оно море! – зло ответил старик и снова укрылся одеялом с головой.
– Кхе! – сказал громкоговоритель и все в палате замерли. – Павел Корчагин, на выход! – решительно потребовал металлический голос.
– Прощайте, дедушка! – сказал Павка, натягивая на голову пропахшую порохом и горьким полынным запахом будённовку.
– Прощай, парень! – отозвался старик. – Если вдруг встретишь Хемингуэя, привет ему передай.
– Передам, – пообещал бывший боец за счастье всего трудового народа. – А от кого привет-то?
– От меня, от старика! – и старик ткнул себя в грудь сухим кулачком. – Так и скажи: «Привет Вам от старика»! Он поймёт!
Павка кивнул головой и, прихрамывая на правую ногу, вышел из палаты.
Перешагнув порог палаты, Павка попал в круглый зал, в центре которого располагался массивный письменный стол, за которым сидела одетая в белый халат женщина. У женщины было строгое лицо и внимательные серые глаза. Павка немного растерялся, а потом припомнил, что именно её он видел на плакате «Товарищ! Кипяти воду, не допускай распространения дизентерии»! За спиной у женщины по всей окружности зала располагалось множество безликих дверей.
– Павел Корчагин? – официальным тоном уточнила незнакомка и взяла в руки какой-то документ.
– Так точно! – по-военному ответил Павка. – Красноармеец Корчагин.
– Очень хорошо, – продолжая вчитываться в документ, произнесла строгая женщина и зачем-то включила стоящий на столе вентилятор.
– Ваш диагноз – утрата прежних идеалов как следствие переоценки моральных ценностей. Это так? – продолжила разговор незнакомка.
– Наверное, – растерялся Павел, так как всё происшедшее с ним он формулировал проще, одной фразой: утрата веры. – Вам видней!
– Чего от нас хотите? – уточнила женщина и взяла в руки карандаш.
– Хочу уйти в другой квартал – туда, где нет ни войны, ни классовых битв. Покоя хочу. Вот отдохну немного, а потом заживу мирной жизнью: работать устроюсь, женюсь, детей нарожаю.
– Понятно. Неплохая программа, – по-доброму улыбнулась женщина. – Однако все ветераны боевых действий в той или иной степени страдают посттравматическим синдромом, и Вы не исключение. К мирной жизни Вы ещё не готовы, необходимо пройти небольшую психическую коррекцию. Сейчас мы Вас направим в более-менее спокойный квартал, там и отдохнёте, – улыбнулась незнакомка, после чего что-то чиркнула карандашом в документе и бросила его под воздушную струю вентилятора. Воздушный поток подхватил казённый лист и понёс в открывшуюся дверь.
