Чего?
– Вернее Глафирой, – тут же исправился Богдан, оценив степень моего возмущения, – Переславовной.
Все мое возмущение вмиг пропало из-за шока: а куда Путятишна делась? Даже обидно немного стало.
– Она утонула, маменька, пару дней назад. Оступилась, упала в воду, а выплыть не смогла – теченье утянуло на дно, – выдал Богдан практически правду. Княгиня шмыгнула носом, утерев слезу со щеки платком и прислушавшись. – Когда я достал ее из воды, она уже не дышала. Но я сообразил быстро: рубашку с нее снял и спрятал. Она в русалку так и не превратилась. Она… не совсем… утопленница…
– Ох, ты ж, – прикрыла женщина губы пальцами, с ужасом глянув на меня. – Самоубийца в тереме, – шмыгнула она. – Утопленница!
– Да нет же! Нет! – снова попробовал оправдаться Богдан, пока князь под истеричные всхлипы жены выпроваживал охрану за дверь, а служанка пробовала оттащить женщину от парня. – Это случайно получилось! Она не специально в озеро кинулась! Это я не уследил!
– Да что же ты мне врешь! – не поверила княгиня. И правильно сделала. – Матери! Да я ложь чувствую! Видно по ее глазам бесстыжим, что сама утопла! Мужа и детей сиротами оставила. Прогоните ее из моего дома! Немедленно! Не потерплю в своем тереме нежить! – а потом вдруг словно опомнилась: – Где же твои детки, Богдаша? – огляделась, никого, конечно, не нашла и снова перевела пристальный, требовательный взгляд на сынка. Князь словно только понял, что что-то не так, тоже сурово посмотрел на Богдана.
Тот же испуганно попятился, поравнялся со мной, посмотрел вопросительно, я ему натренированным взглядом приказала отвечать на поставленный вопрос.
– Нет.
– Как нет? – ужаснулась княгиня, снова ахнув. – Она и их притопила?!
– Ну, знаете ли! – возмутилась я подобному обвинению.
– Молчи! – рявкнул князь.
Я б ему ответила, но слово снова взял «муж».
– Да нет у нас детей еще.
– Как это у тебя детей нет? Тебе ж уже не меньше двадцати шести зим… Жизнь к закату клонится…
– Так вот почему она бросилась в воду… Бездетная! В ее-то годы! Старуха уже… а детей нет… Я б тоже бросилась, – одновременно с мужем закричала княгиня.
Во мне клокотала злость. Эти сказочные персонажи за пять минут оскорбили меня так, как не оскорбляли за всю мою жизнь! Рванула вперед, чтобы поставить этих людей на место, но была подхвачена Богданом за талию и вновь задвинута за спину.
– Молчи, Велина! – разозлился князь прежде, чем я успела хоть слово сказать. – Не женаты они. Врет он.
Ну хоть один здравомыслящий человек!
– Что? – переспросила женщина.
Я вышла из-за спины Богатырева и толкнула его возмущенно, чтобы понял, что хватать и задвигать меня назад без моего ведома нельзя.
– Врет он. Я проверил, – тем временем вещал князь. – Нет на ней знака, какой появился у Велеслава после женитьбы. Не женаты они. Может, возлюбленная, невеста, но не жена. Может, обряд провести успели… но они еще не возлежали, а значит не женаты.
Мы с Богданом переглянулись и также поспешно отвели глаза в разные стороны. Лучше бы он сказал «спали», я бы так не смутилась, как от этого пируэта словами. Да меня бы даже кекс, который начинается с «с», так бы не смутил.
Княгиня икнула, тоже пристыжено покраснев, но и на долю не так обильно, как мы с Богатыревым.
– Ты уверен?
– Покажи руку! – приказал князь. Я спрятала за спиной на всякий случай обе руки, начиная понимать, что именно князь рассматривал в лесу. Знак какой-то. – Живо!
