– То́ я пекла. Ты же сам сказал, надобно учиться. Вот и учусь, – Светозара несмело посмотрела на него в ответ, и её щёки покрылись румянцем.
– Хорошая из тебя хозяюшка, Светозара, матери на радость да отцу на загляденье, – Златан улыбнулся и продолжил кушать.
Светозара осталась сидеть подле отца да на кушающих поглядывать. Златан порой несмело смотрел на неё да улыбался ласковой улыбкой, словно сестре своей. Та робко теребила косу, да нет-нет и глаза на него свои поднимала.
– У моих дальних родичей на постое кузнец сейчас живёт. Да у них в селе и свой имеется, так он всё без дела ходит-мается. Что поможет в кузне иной раз, а так всё больше кому чем по хозяйству: где гвоздь вколотить, где табуретку подправить. Тамошнему мастеру ведь без надобности ещё один помощник. У него и так двое сыновей в кузне трудятся. Может, к себе его возьмёшь? – спросил Горыня.
– А что за человек? Откуда пришёл? Почему один живёт? – серьёзно спросил Ведагор.
– Он родич моих родичей. С войны пришёл, да вот возвращаться ему уже некуда было. Всех родных его убили, деревню сожгли. Ни матери, ни отца, ни дома не оставили. В той стороне шайка татей по лесам ещё шастала. Так он малую дружину сколотил из воинов соседних деревень. И они безобразие то́ в лесах тамошних пресекли. А потом так у родичей в деревне и остался. Уже полгода без дела мается. По хозяйству помогает. Да что толку с человека, ежели любимое дело делать не может. Жалко парня. Хороший человек пропадает.
– Юн?
– Ему только двадцать пятое лето минуло. Но парень толковый. Ты подумай над этим, Ведагор. Неволить никто тебя не будет. В этой деревне ты – Голова. Тебе за всех и отвечать.
– Я поразмыслю над твоими словами, Горыня. А теперь пора и за труд приниматься. Благодарю, дочка, за обед. Порадовала ты меня с гостями. Порадовала, – Ведагор поцеловал дочку в макушку и пошёл с Горыней к стройке.
– Ты прости меня, ежели что не так сказал тебе в прошлый раз, Светозара. Ничем тебя обидеть не хотел. Ни взглядом, ни словом, ни смехом, – тихо сказал Златан, поднимаясь с земли.
– Это ты меня прости, ежели что не так. Не твоя в том вина, – улыбнулась Светозара ему в ответ. – Ты не хотел меня обидеть.
– Ничем не хотел. Я ведь в глаза твои загляделся. Свет в них увидать хотел. Пытался разговорить, а всё вишь, как вышло. Не со зла то́, – Златан посмотрел в глаза Светозаре.
– Я знаю, Златан. Но сердце моё на тебя молчит, не отзывается. Я боюсь, что ни на кого не отзовётся. Там страшная боль поселилась. Видно, мне с ней и не справиться. Мне когда про сватов да свадьбу разговоры заводят, так я тех татей перед глазами видеть начинаю. Как они платье на мне рвали. Глаза их бешеные вспоминаю. Как вилы одному в грудь вонзила, как второму топор на голову опустила. Кровь их в каждой красной тряпке вижу, – сказала Светозара дрожащим голосом, теребя кончик косы.
Златан подошёл к ней и обнял.
– Не хочешь меня суженым назвать, позволь братом названым16 стать. Не обижу тебя ничем, слово плохого не скажу. Не только отец с братьями на защиту твою встанут, но и я своей грудью тебя защищать буду. Хочу, чтобы не пугалась меня никогда. Я понимаю, что нельзя сердце девичье неволить. Никого неволить нельзя. И я тебе неволить не хочу.
– Но ежели тебя братом своим назову, то и свататься ко мне ты уже никогда не сможешь, – несмело посмотрела на него Светозара.
– Не смогу. Но зато я смогу видеть в твоих глазах радость. Разве то́ не счастье? А сердце твоё растает однажды. Вот увидишь. Не может не растаять. Я сам много смертей видел. И друзей своих, и врагов. И брата моего у меня на глазах убили, а я его защитить не смог. Не уберёг. Многих эта война не пощадила. Многих. Но я жить продолжаю, суженую свою ищу. И однажды для своей семьи дом поставлю. Жену свою туда введу. И ты должна начать жить. Понимаешь? Так ты готова назвать меня своим братом, Светозара? – Златан посмотрел внимательно в её глаза.
