– Мама, можно я пойду, погуляю? – спросила дочь, обратившись к ней, – обедать не скоро ещё?
– Вечером ты погулять не можешь? Помогла бы мне.
– Ну, мам. Я к подружке, на часик.
Нина была уже одета, в руке сумочка. Необходимая вещь для девочки десяти лет, даже если она идёт к соседке.
– Ну, иди, – сказала мать и посмотрела на часы. Они показывали 12:20.
В три часа дня Фёдор Грузов шёл домой с пакетом продуктов в руках и сигаретой за ухом. Другая сигарета была во рту. Не вынимая её, он выпустил дым в сторону дома. Дружелюбный лай собаки сменился напряжением, когда он увидел выбегавшую во двор жену. Женщина спешила. Было что-то не так.
– Федя, скорей пошли. Руслан не выходит из ванны. Он там уже три часа и не отзывается.
Имитировать такой тон и эмоции Светлана не умела. Фёдор метнулся к дверям дома, затем к ванной. По дороге его одолевали разные мысли.
Света ошиблась, Руслана там нет. Она ошиблась, а он улизнул. В этом случае я даже не буду гневаться.
А что если он принимал ванну и захлебнулся? Это более правдоподобно звучит, так как из ванной нельзя выйти через окно. И если он там…
Сердце Фёдора застучало активней, когда он прислушивался, приложив ухо к дверям. Он толкнул дверь, но она была заперта изнутри. Он толкнул плечом, но дверь упрямо не поддавалась. Это возмутило Фёдора и вдвойне испугало. Казалось, дверь держала сына, не пуская обратно, будто распоряжаясь его жизнью. Фёдор начал толкать её сильней, напирая всем весом.
– Руслан, ты там? Открой дверь! – кричал он. Он стукнул ещё раз, затем ещё и ещё, с каждой секундой сильней напрягаясь. Он не ощущал боли в плече, которое стало деревянным, как таран. Несколько ударов и дверь поддалась, со звоном отлетела защёлка. Перед лицом Фёдора предстала жуткая картина: сын лежал в ванной без воды, с согнутыми ногами. Правая рука свисала почти до пола, под ней образовалась лужица тёмной крови. Бледное и безжизненное лицо было повёрнуто к дверям. На нём застыла улыбка, глаза смотрели в пустоту. Фёдор упал на колени, попав в лужицу крови брюками. Он не заметил этого, глядя в мёртвые глаза, и трогал безжизненную, как обрубок провода, шейную вену. Тело начинало остывать.
– Звони в скорую, – крикнул он супруге. Ему не пришла мысль, что звонить поздно, сыну уже не помочь. В панике Фёдор не знал что делать. Лишь через несколько минут, когда он заметил, что кровь с перерезанных вен давно перестала стекать, он понял что опоздал. Фёдор осмотрелся и нашёл лезвие на полу, выпавшее из ослабевшей ладони. Он не верил, что сын мог так поступить, не верил, что подобное возможно. Он оглядывался в поиске улик, подтверждающих его теорию.
Руслана убили, нужно просто понять, как и кто.
Фёдор внимательно осматривал помещение, но, повернувшись к зеркалу шкафчика над умывальником, невольно вздрогнул. На зеркале кровью был нарисован улыбающийся смайлик.
Татьяна Труха глядела на себя в зеркало. Она боялась. Несколько часов назад ей показалось, что её кто-то позвал, но она была в доме одна. По телу разошлась боль. Она шла через виски́ и запястья. Женщине показалось, что она порезала руки, но запястья были чисты, а странная боль в голове, словно от перепада температур, резко прошла. Татьяна отчётливо слышала имя, которое ей шепнул кто-то на ухо:
– Руслан.
Она не знала, показалось ей или это галлюцинации от обильной работы с утра до ночи. Она глядела в зеркало и удивилась тому, что пальцы дрожали. Она не знала никого, с таким именем. Вдруг это знак? Вдруг следовало вскочить и побежать на помощь, ведь она особенная.
