– Для начала, сразу по завершении постройки «Новика» я поступлю в Добровольный флот.
– Ага. То есть к кому-либо из бояр на службу вы не желаете?
– Не желаю.
– А что дальше?
– Я уже собираю свою команду. По ходу каперства получится обзавестись дополнительным опытом на ее развитие. А там… Россия велика. Необитаемых островов и даже архипелагов у нас хватает.
– Даже та-ак, – протянул Яковенков.
– Плох тот матрос, который не мечтает стать адмиралом. И я не сижу на месте.
– Согласен, Борис Николаевич. Только вы забываете одну маленькую деталь. Государь не жалует каперов. Ему претит мысль о пиратстве, даже узаконенном.
– Я это помню, ваше превосходительство.
– Ну что же, позвольте тогда пожелать вам успехов.
– Благодарю.
– Но, надеюсь, в ваших амбициозных планах найдется местечко для написания портрета моей скромной персоны?
– Разумеется. Могу приступить прямо сейчас. Я ведь изначально готовил к работе два холста. Так что основа уже имеется. И если у вас есть время…
– Н-да. Ну что же, назвался груздем… Мне устроиться на стуле моей жены?
– Если хотите быть изображенным стоя…
– Только не с моим ростом. Я понимаю, что все в руках мастера, но хотелось бы получить портрет без прикрас.
– Тогда рабочий стол?
– Да, пожалуй.
– Значит, садитесь сюда.
Борис указал на другой стул у небольшого столика. Вице-адмирал посмотрел на него с сомнением, явно давая понять, что этот антураж никак не тянет на его рабочее место.
– Просто доверьтесь мне, – повторяя приглашающий жест, произнес Измайлов.
Сменив на мольберте холст, он быстро сделал набросок. Благо бывал в рабочем кабинете боярина и прекрасно помнил планировку и обстановку. Для детальной прорисовки можно будет переместиться туда и попозже, когда закончит работать над портретом Марии Платоновны. Постоянно таскать мольберт с места на место – дурная затея.
По окончании прорисовки наброска взялся за краски. Начало работы. Сейчас мазки ложились один за другим, быстро заполняя полотно. Уже через пару часов был нанесен первый слой и обозначились общие контуры картины.
– А говорил, что сегодня быстро, – укоризненным тоном встретил Бориса поджидавший на улице Яков.
– Ну извини, дружище. Так вышло. Боярин тоже захотел портрет. Но в этом есть и свои плюсы.
– Это какие?
– Шанти был со мной и не помешал тебе навестить пивную.
– Тяв! – встав на задние лапки и опершись передними на ногу моряка, возвестил о своем присутствии песик.
– Вот откуда ты свалился на мою голову!
– Яков, ты ничего не путаешь? – хмыкнул Борис.
– Да вот уже как жалею о своем подарке, – проведя по горлу ребром ладони, сокрушенно произнес Ганин.
– Но-но. Я бы попросил. Отличная была идея. Пошли уж.
– И куда?
– Как куда? В трактир, конечно.
– А чего же тебя не пригласили отобедать?
– Пригласили. Только я ведь помню, что мой верный Санчо Панса голодный стережет подходы к резиденции боярина, выискивая коварных врагов.
– А попроще?
– Яков, читай книги, расширяй кругозор. Или ты от голода плохо соображаешь?
– Может, и от голода, – не стал спорить телохранитель.
Трактир нашелся неподалеку. Так как центр рядом, заведение респектабельное, которое не зазорно посетить и благородной публике. Кстати, таковых тут предостаточно, что легко угадывается по костюмам европейского кроя. Борис остановился, чтобы отдать в гардероб шляпу и трость. Положение обязывает.
– Тяв! – Жалобно тявкнув, Шанти поспешил спрятаться за ногами хозяина.
