Я встал и прислушался. В обезьяннике было тихо. Открыл заднюю дверь и тут же увидел стоящий за спинкой водительского сиденья автомат. Это был знакомый и безотказный АКМ. Я с трепетом взял в руки мощное оружие. АКМ это вам не игломёт «Ксюха»! Это вещь! К тому же он еще и практически чистый! Немного крови на прикладе, ерунда. В решетчатом окошке обезьянника что-то мелькнуло, и я моментально направил туда ствол вновь приобретенного оружия, снимая с предохранителя и передёргивая затвор. Лохматая голова тут же исчезла из проема окна и из обезьянника донеслось:
– Мужик не стреляй ради Христа! Я ни в чем не виноват! Не стреляй!
– Тише ты! – шикнул я на него и подошел ближе, – не собираюсь я в тебя стрелять. Ты как? Нормально?
– Да! – мужик вновь появился в окне, – Освободи меня!
Я обошел машину и открыл дверь обезьянника. Из машины вылез мужик лет пятидесяти в запачканной кровью рубахе, джинсах и домашних тапочках. Лицо помятое, с двухдневной щетиной. Черные с редкой сединой волосы торчали во все стороны. Роста он был чуть выше среднего и из-под застегнутой на одну пуговицу рубахи виднелась хоть и не большая «трудовая мозоль», пивное пузо. Мужик начал лихорадочно крутить головой как будто выискивая что-то.
– Чего башкой вертишь словно сова? – спросил я, держа его на всякий случай под прицелом.
– А где эти… ну… твари?
– Тварь одна была, сержант, что тебя арестовал. Его я упокоил. А тебя он кстати за что?
– Да, не знаю я! – мужик перестал крутить головой, – сними браслеты, а! А то уже рук не чувствую, затянули сильно, и он повернулся ко мне спиной, подставляя руки. Я увидел на правой руке бинт со следами свежей крови.
– Это что? – спросил я, подошёл и освободил его от наручников.
– Что? – переспросил он не понимая.
Я указал на забинтованную руку, когда он повернулся ко мне.
– А, это! – он потер бинт левой рукой, – да тварь эта мелкая, укусила меня, когда я ее вязал.
– Блядь! – я отскочил от мужика и направил на него автомат!
– Стой на месте, не приближайся! – я стоял напряженный как пружина и лихорадочно решал, как поступить дальше, – Стой сказал, и не рыпайся, двинешь ко мне, отправлю к праотцам!
Мужик, ошарашенно глядя на меня замер на месте боясь пошевелиться.
– Ты… Ты, чего? – наконец выдавил он из себя, заикаясь, – Я же не убил никого! А то что эта малая с ума сошла, я не виноват!
Он стоял не шевелясь, со страхом смотря на направленный ему в грудь автомат.
– Размотай бинт – приказал я, – но только медленно и аккуратно. А потом пристегни себя за руку к решетке на двери. Мужик, съежившись от страха начал разматывать бинт. Последний слой должен бы по идее прилипнуть к ране, но на мое удивление спокойно отделился, обнажив иссиня-розовую, тонкую кожу, закрывающую бывшую рану.
– Вот черт! –мужик уставился на свою укушенную руку, – Она ведь мне кусок мяса вырвала! Он поднял непонимающий взгляд, и протянул в мою сторону свою руку.
– Затянулось уже, – дрожащим, удивленным голосом тихо сказал он, – смотри!
Такого я не ожидал. Опустив автомат, но все же держась от него на почтительном расстоянии я спросил: – Ты как себя чувствуешь? Что-нибудь, температура, озноб есть? Или что-то не обычное?
– Да нет! – протянул он, – только голова болит и тошнит, но это с утра как этот долбаный кислый туман прошел, так через несколько часов и заболела.
Я окончательно расслабился и подошел к мужику. Рана его и в самом деле странным образом затянулась. Там, где судя по всему должна быть рваная рана с остатками сосудов, тонкой синеющей пленкой виднелась новая кожа.
