На втором девушка с зелёными короткими волосами, торчащими во все стороны, он без рамы. Она очень похожа на меня, можно принять за младшую сестру. Вот только у меня нет младшей сестры. В её глазах есть искра, которую я давно уже потеряла. С возрастом мы все теряем эту милую детскую наивность в светлое будущее, а эта девушка её ещё не потеряла.
Третий портрет в чёрной раме – девушка с хвостиком. Её волосы выкрашены в два цвета – чёрный сверху и белый снизу. Выглядит мило, очень подходит для её стиля. Эдакая бунтарка в кожаной куртке. Завершает необычный образ подвеска с пуговицей.
И четвёртый, в красной раме – девушка с длинными каштановыми распущенными волосами и косами по бокам. Не знаю, как называется эта причёска, но девушка выглядит как викинг из фильмов. У неё очень агрессивный взгляд, а под правым глазом заметный шрам. Видно был глубокий порез.
Никого из этих девушек я не знаю, кроме себя, конечно же. Но в то же время они кажутся такими знакомыми и даже близкими по духу. А ещё у нас всех синие глаза, и, похоже, мы все не любим загорать.
Но, это не всё. Посреди комнаты стоит та же статуя, которая была в саду. Точно такого же размера, каменная дева стоит в том же платье. В этой вариации у неё нет шкатулки, её руки держат такую же каменную розу, как и она сама.
Что может быть у меня общего со всеми этими женщинами? А если мы ничем не связаны, то почему наши портреты и статуя в одной комнате?
Не хочу здесь оставаться, почему-то жутко от этого вида.
День двадцатый.
Нашла ещё одну необычную для этого места комнату. В ней пусто, но есть окно. За окном стеной идёт снег, за ним ничего не видно. Иду дальше.
День двадцать третий.
Ещё одна комната привлекла моё внимание. Здесь столько оружия!
На стенах висят арбалеты, мечи, сабли и даже деревянный лук. Я уже хотела что-нибудь из этого взять с собой, но не могу ни к чему прикоснуться.
Стоило протянуть руку к моргенштерну, как начал идти снег. Потянулась к сабле, и послышался шёпот. Чей-то голос просит не брать его оружие. Такой тихий, что не могу разобрать мужской он или женский.
– Кто ты? – попробую вывести его на разговор.
Как на записи голос повторяется и не реагирует на мой вопрос.
– Ты не можешь мне ответить? Или не хочешь со мной разговаривать?
Начинаю думать, что я отчаялась, или начала сходить с ума, раз пытаюсь разговорить звук.
– Могу я одолжить что-нибудь из твоих запасов? Мне бы пригодилось оружие для самообороны, если встречу ещё одного монстра.
«Мы сами создаём своих монстров».
Что-то новое. Значит, мы всё же можем разговаривать.
– Подскажешь, как мне отсюда выбраться?
«Через дверь».
– Через дверь я попаду в коридор, а как мне выбраться из этого здания?
«Мне не доводилось выходить из этой комнаты».
– Тебе повезло, здесь катакомбы хуже лабиринта.
«Катакомбы… кажется, меня однажды заперли в катакомбах».
– Бедняжка. Как тебя зовут?
«У меня уже давно нет имени».
– Тебе грустно здесь в одиночестве?
«Я уже привык быть один. Но мне не хочется здесь быть».
Это мужчина. Или когда-то был им.
– Я могу помочь тебе?
«Моей сестре нужна помощь. Я волнуюсь за неё и не могу идти дальше».
– А если я помогу твоей сестре? Когда выберусь из этого мира, могу поискать её.
«Словам доверия нет. Но ты можешь поклясться. Клятву нельзя нарушить».
– Хорошо. Как её зовут? И где её искать?
В очередной раз моя мягкосердечность прибавила забот.
«Её зовут Скай. Но я не знаю где она».
