Сколько оттенков у лунной радуги? - страница 27

– Ну Игорь, причем здесь это…

– Ну, сегодня тема нашего урока: «Мужчина. Его анатомия. Физиология. И как доставить ему удовольствие. Практика. Лабораторные опыты.»

– Ой, пошла я спать, что-то спать хочется.

– Я глаза закрыл, смотри, лежу… учись…

– Это ненормально, да, что я так стесняюсь, да?

– Ненормально, это когда женщина напивается или не напивается, но такое, наверное, реже, и спит со всеми, с кем попало, а наутро с трудом помнит, что с ней было. Хочешь, завяжем мне глаза?

– Не надо, – Рита приподнялась и стала ласково касаться его пальчиками и губами, потом он ощутил что-то мокрое, крупные капли слез падали ему на грудь.

– Что случилось? Ну хочешь, будем спать?

– Нет. Я… я просто так счастлива сейчас…

– Зачем же так пугать. Я уже подумал, что обидел тебя чем-то, – муж обнял её.

– Нет, – замотала Рита головой, села рядом на одеяле. – А можно я тебе стихи почитаю?

Игорь вздохнул, помолчал, глядя на любимое лицо, на мокрые ресницы, губки… ждущие его ответа глаза… решился.

– Ну, давай… я покурю только… ничего?

– Ладно, – молодая женщина встала, потянулась всем телом, достала из шкафа коротенькую, почти невесомую, ночную сорочку на бретельках, надела. Игорь приоткрыл окно, закурил и с удовольствием наблюдал за тем, что делала Рита. Она подошла ближе.

– Зачем надела? Или стихи неприлично голой читать? Надо соблюдать ритуал?

Жена улыбнулась.

– Если женщина не будет что-то на себя надевать, то что тогда мужчина будет снимать?

– Логично, – Игорь старался выдыхать так, чтобы в комнату попадало поменьше дыма.

– Что же тебе рассказать, чтобы… тебе понравилось… вот, Вислава Шимборска, польская поэтесса.

Игорь затушил сигарету и слегка приобнял жену за талию.

– Взглядом дал ты красоту мне, как свою её взяла я, проглотила как звезду, и придуманным созвездьем стала я в глазах любимых, я танцую и порхаю сразу крылья обретя… – её ладони лежали у него на груди, едва касаясь, – стол как стол, вино такое ж, рюмкою осталась рюмка, на столе на настоящем, я ж вся выдумана милым, вся до самой сердцевины, так что мне самой смешно, с ним болтаю как попало о влюбленных муравьишках под созвездием гвоздики, и клянусь, что белой розе петь приходится порой, – ресницы её порхали как мотыльки, она то смотрела в лицо, то опускала взгляд, – и смеюсь склоняя шею, так как будто совершила я открытье, вся светясь в обличье дивном в ослепительной мечте, Ева из ребра, Киприда из морской соленой пены и могучая Минерва из главы отца богов были все меня реальней… но когда ты взгляд отводишь… отраженье на стене я вновь ищу… и вижу только гвоздь… где тот висел портрет…

Он обнял её сильнее, они постояли так некоторое время, и Рита вдруг сказала:

– Ещё.

– Может, на сегодня хватит?

Рита подняла голову. Выражение лица у неё было такое, как у ребенка, которому не дают посмотреть любимый мультфильм.

– Ну, ладно, хорошо, давай!

– Жак Превер. «Париж ночью», – она смотрела на него не отводя глаз, и говорила почти шепотом. – Три спички, зажженные ночью одна за другой: Первая – чтобы увидеть лицо твое все целиком, Вторая – чтобы твои увидеть глаза, Последняя – чтобы увидеть губы твои. И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом, Непроглядная темень кругом. – Казалось, что этот голос, эти глаза, это дыхание и эти слова подключили их к высоковольтной линии электропередач.

Они помолчали в насыщенном электричеством пространстве и… Рита стала говорить дальше, так же не сводя с него глаз… мужчина даже не сразу понял… это тоже были стихи…