* * *
– Значит, в родственных связях с Иваном Баландиным вы не состоите? – уточнил невысокий, плотный мужчина в мятом льняном костюме. Пресс-секретарь дипломатической службы Виталий Сергеевич Кравченко походил скорее на отдыхающего, чем на ответственное лицо посольства России. У него было пухлое, загорелое лицо и лоснящаяся лысинка, стыдливо прикрытая несколькими волосками: видимо, мужчина еще не смирился с потерей волос и надеялся оттянуть момент, когда его «несчастье» станет очевидно всем.
Я сразу поняла, к чему он клонит, поэтому ощерилась:
– А если и так, что, пошлете меня обратно в Россию с прощальным советом не вмешиваться в дела чужих людей?
Кравченко явно не ожидал, что я перейду в наступление.
– Я вовсе не имел в виду ничего такого! – пробормотал он неуверенно.
– Думаете, – продолжала нападать я, – раз у Ивана нет близких родственников, то некому и разбираться с его смертью?! Пусть у него нет родных, зато есть друзья, и они этого дела так не оставят!
– Хорошо-хорошо, – сдался он, – вы лучше присядьте, Тамара…
– Георгиевна.
– Тамара Георгиевна, – повторил он медленно, словно мое имя было столь сложным, что с ходу его и не запомнить. – Присаживайтесь, и давайте поговорим.
– Давайте. В полиции мне сказали…
– Вы побывали в полиции?!
– Естественно!
– И… что?
– Получила расплывчатые сведения – главным образом, уяснила, что всерьез заниматься расследованием местная полиция не намерена.
– Чего же вы хотите от нас? Мы – всего лишь дипломатическая служба, а не ФСБ!
– Разве вы не обязаны провести свое расследование, ведь дело касается вашего гражданина?!
– А мы сделали все возможное. Наш представитель побывал на месте происшествия, собрал сведения, составил отчет…
– Кого-нибудь задержали? – перебила я. – Вы выяснили имя убийцы или успокоились, «составив отчет»?
– Послушайте, – начинал сердиться Кравченко, – если даже полиция умывает руки, что можем сделать мы в чужой стране?
– Предполагается, что вы можете защитить своих граждан, – ответила я. – Или ваши обязанности с некоторых пор изменились?
– Если наши граждане бродят по острову, игнорируя опасность, то мы не в состоянии их защитить! Иван Баландин не обращался к нам с просьбой о защите, более того, предполагалось, что он работает в больнице Франциска Ассизского, а не разъезжает по окрестным деревням в поисках приключений! Может, лучше не ворошить это дело, а то могут вскрыться неожиданные факты, которые не понравятся ни вам, ни нам!
– О чем это вы? Хотите сказать, что Иван занимался чем-то незаконным?
– Я лишь говорю, что не стоит слишком глубоко копать.
– Если вам что-то известно, вы должны мне рассказать! – потребовала я. – Мне все равно, что это такое, но я хочу знать!
Кравченко тихонько крякнул, закидывая ногу на ногу. На его брючине отпечаталось влажное пятно: в кабинете было душно, и мужчина сильно потел. Он выглядел нерешительным – очевидно, прикидывал, во что ему обойдется правда.
– Хорошо, – наконец сказал пресс-секретарь. – У нас появились некоторые сведения, как бы это сказать… порочащие Баландина.
– Порочащие… Ивана?!
– Понимаю, вам тяжело это слышать, но вы сами хотели…
– Продолжайте!
– Так вот, есть информация, что господин Баландин был вовлечен в торговлю наркотическими препаратами.
Час от часу не легче: сначала террористы, а теперь вот выходит, Иван был наркобароном?!
– Вы все время говорите «есть информация», «имеются сведения» – где источник?
