Сколько волка ни корми - страница 23

«В леса вечные». А говорит-то совсем как деревенские.

– Я уже звал их сегодня, – отвечает Вран. – Думаешь, не по их воле мы встретились?

– По моей воле мы встретились, – закатывает глаза Бая. – По моей и разойдёмся.

– Хорошо, – пожимает плечами Вран. – Разойтись хочешь – так иди. Оставь меня здесь, в лесу холодном, среди нечисток заблудших. Только не удивляйся, если сам к тебе следующей ночью нечисткой приду – потому что не сдвинусь я с места этого, не пойду ни в какую деревню. На твоей совести это будет.

– Хорошо, – пожимает плечами и Бая. – На этом и сойдёмся.

Разворачивается – и прочь идти начинает. Так же быстро, так же уверенно – ни капли сомнения в этой лёгкой походке нет.

Так просто?..

Вран, честно говоря, надеялся, что тронут её его слова, что не решится она его на произвол судьбы бросить. Может, притворяется, на испуг его берёт? Что ж, Вран тоже не пальцем деланный – это Вран её на испуг возьмёт.

И остаётся Вран стоять на месте своём, в одном из сугробов глубоких, между двумя деревьями корявыми, голыми, высоко над его головой мощными стволами переплетающимися. Звёзд на небе даже не видно, облака их все закрыли, и луну тоже. Неуютно очень Вран себя чувствует. О холоде он уже и не говорит.

А Бая всё идёт и идёт. И даже не оглядывается.

Трещит что-то в кустарнике ближайшем, Вран всем телом вздрагивает. Присмотреться хочет, да тут же передумывает: а вдруг правда увидит что?

Ладно. Дерьмовый был план, пора новый придумывать. Вран поспешно от кустов отворачивается – и за Баей припускает.

– И что же ты за мной идёшь, а не на месте стоишь, как хотел? – спрашивает Бая, по-прежнему не оборачиваясь. – Или ты в место своё весь лес записал, кругами по нему бегать будешь?

– Пока рано записывать, но надеюсь в ближайшее время это исправить, – пыхтит Вран, вновь с трудом огромным её догоняя – и вновь застревая в этих проклятых нескольких шагах от неё. – А за тобой иду, потому что… жалко мне тебя, Бая. Не хочу, чтобы ты ошибку роковую совершила, за которую всю жизнь винить себя будешь. Если сгину здесь я, кому от этого лучше будет? Ни хозяева нового люта не увидят, ни племя твоё – часть рода своего нового, великого самого, может.

Бая внезапно замирает. Многое бы Вран сейчас отдал, чтобы в лицо ей заглянуть – но не позволяет она ему этого сделать, всё спиной к нему держится.

– В первый раз я такие речи самонадеянные слышу, – говорит она, и не ошибся Вран: дрожит её голос от смеха явно сдерживаемого. А смех – это уже хорошо. Успех. – Даже братца моего переплюнул, а он у меня за такой чушью в карман не полезет.

– Да я много кого переплюнуть могу, красавица, – заверяет Вран, очень удачно про это обращение вспоминая. – Это ты меня ещё толком не узнала. Все же выиграют только, если ты меня с собой возьмёшь, поворчат, может, на тебя – но потом поймут, какая ты умница. Этого ведь ты боишься? Что ругать тебя будут? Так ты скажи: привязался сумасшедший, вздохнуть не давал, вперёд не пускал, хвостом вторым снег подметал, что я сделать с ним могла?

– Вперёд не пускал? – переспрашивает Бая со всё теми же отголосками смеха в голосе. – Как же мне хвост мой вперёд пройти мешает?.. Впрочем, ладно, давай, попробуй. Потом и поговорим.

Понимает Вран, что подвох какой-то в её предложении есть – да что там, вполне определённый подвох, уже не раз им опробованный.

Но и отступать не хочет.

– Ну… – говорит он, резкий шаг вправо делая, – хвосты – они разные бывают… – Бая стремительно туда же перемещается – и опять спиной к нему оказывается, – …длинный, может, я хвост… – два быстрых шага влево, а потом вперёд – тот же результат, чутко Бая каждое его движение предугадывает, как мысли его читая, – …а может, и вовсе волшебный…