Из всех источников она слышала о хозяйке этого притона только самое плохое, все соседи говорили о том, какая она стерва. Она приезжала летом, в разгар сезона, и выгоняла очередных квартиросъёмщиков, придравшись к какой-нибудь мелочи, в частности, к тому, что они-де плохо содержат эти хоромы (а разве может хорошо выглядеть общественная помойка?!!). Вот и этих людей, чьи грязные вещи валялись в беспорядке и мусоре, она тоже выперла, несмотря на то, что в семье было трое маленьких детей, и даже не позволила взять им эти вещи, не отдала то, что дозревало в огороде, и вообще поступила с ними, как последняя сволочь. Люди подали на неё в суд, но, видимо, тётку голыми руками было не взять, как и всех завзятых склочников, во всяком случае, пока было непонятно, восторжествует ли справедливость и будет ли хозяйка наказана за своё, мягко выражаясь, непорядочное поведение. Она, кажется, собиралась всё это продать и больше здесь не показываться – на то и уповала. Но цену она заломила раз в шесть-семь больше, чем всё могло стоить, поэтому дураков это купить пока ещё не нашлось (да и вряд ли они появились бы в дальнейшем). А эти красивенькие дощечки принадлежали выгнанным ей людям – из них умелец-муж делал табуретки и всякие ящики. Она же ими преступно топила печку… Но не мёрзнуть же им с кошечкой, двум несчастным существам, закинутым волею злого Бога, непонятно за что разгневавшегося на них, в этот приют для изгоев, оказавшихся вне «приличного общества»?!! Она понимала, что поступает не совсем красиво и «морально», но здоровье её было под угрозой – совсем не хотелось заработать, например, воспаление лёгких и стать инвалидом, её жизнь и так в последние годы подвергалась всяческим неприятностям, которым бывает подвержена жизнь человека, не имеющего своего угла и вынужденного скитаться по этой неласковой планете…
Как уже упоминалось, временами её заносило далеко-далеко, даже на другие континенты. Так, около двух лет она прожила в Америке. Не сказать, что жизнь там у неё была такой уж тяжёлой – нет, она была сыта и обута-одета (что-что, а тряпок там она себе накупила несколько мешков!), да и на работу её там, в отличие от родины, брали довольно охотно, видя, что она – интеллигентная и порядочная женщина, правда, она не претендовала на работу в НАСА или в Конгрессе США, а всего лишь нанималась в бэбиситтеры, по-русски выражаясь – в няньки, в основном, к нашим эмигрантам, так как английский она знала, к сожалению, слабо. Но и эмигранты уже почти поменяли свой менталитет. (Правда, кое-какие отвратительные привычки остались у них навсегда, привезённые в совершенно иную действительность, но и чего-то довольно неплохого они вроде бы тоже понахватались у коренных американцев – например – и эта черта ей очень нравилась, она начисто отсутствует у русских! – они совсем были лишены наших предрассудков, им было плевать, какого ты возраста, главное – чтобы ты мог хорошо делать свою работу…).
Впрочем, Америка здесь, в этом сарае, вспоминалась как далёкое и нереальное прошлое, которое приключилось с ней не иначе, как во сне. Может быть – и даже наверняка! – что она, лёжа под жарким солнцем и нежась в тёплом море через пару-тройку месяцев, начисто позабудет, как мёрзла на юге совсем ещё недавно… Котёнок Муся – и та уже начала забывать, как она страдала, будучи совсем крошкой, когда её оторвали от тёплой и ласковой мамочки-кошки и выкинули умирать на февральский холод, и как только она осталась в живых? (Правду говорят – живучий, как кошка).…
