Да еще какие – подосиновики! Ходи ко мне собирать, а то всех одному не набрать!
Мужик. В такой-то мороз мне к тебе идтить? Нет уж, ты выходи ко мне скорей. Пора домой, а то замерзнем!
Максимка. Не, мне в лесу тепло! Да я никак и заблудился? Так и есть – заблудился.
Мужик. Так читай за мной молитву «Да воскреснет бог».
Максимка. Да растреснит твой лоб, тятька! Так стемнело, что ни зги не вижу.
Мужик. Ну, так читай за мной другое!..
Доктор
Здравствуйте вам, господа!
Знаете ли вы меня?
Я лекарь, главный аптекарь,
Умею лечить,
Кровь мечить,
Корпию вставлять,
Живых людей на тот свет отправлять:
Ко мне ведут на ногах,
А от меня везут на санях.
Не болят ли у вас, господа, у кого ли зубы?
Идет Барыня.
Барыня
Ах, доктор! Я слыхала,
Что вы лекарь.
Я дюже больна и похудела,
На мне сорочка поужела:
Было две складки,
А то стало в натяжку гладко.
Доктор
Сударыня! Вам нужно шалфею,
И дать раз пять по шее.
Тогда будете здоровы!
Барыня
Ах, господин, еще болит голова!
Доктор
Сударыня! Обрить вам ее догола,
Парным молоком привязать
И поленом по голове ударять!
Ваш голов будет здоров.
Барыня
Господин, еще болят зубы!
Доктор
Сударыня! Обрезать вам нос и губы,
Не перепустить крови ни лишку,
Дать вам в рот еловую шишку.
Ваш зуб будет очень здоров.
Барыня
Ах, господа, даже от слов его полегчело!
Пойду, найму музыку!
Танцуют польку и уходят.
* * *
А вот, извольте видеть, господа,
Андерманир штук – хороший вид.
Город Кострома горит;
Вон у забора мужик стоит – с <…> т;
Квартальный его за ворот хватает,
Говорит, что поджигает,
А тот кричит, что заливает.
А вот андерманир штук – другой вид,
Петр Первый стоит;
Государь был славный
Да притом же и православный;
На болоте выстроил столицу,
………………………………
Государь был славный,
Да притом же и православный.
A вот андреманир штук – другой вид.
Город Палерма стоит;
Барская фамилия по улицам чинно гуляет
И нищих тальянских русскими деньгами щедро наделяет.
А вот, извольте посмотреть, андерманир штук – другой вид,
Успенский собор в Москве стоит;
Своих нищих в шею бьют,
Ничего не дают.
Нижегородские ярмарочные райки
Площадь перед самокатами вся залита народом, со всех сторон из балаганов слышится самая разнообразная музыка, раздаются громкие зазывания в «комедии», крики разносчиков, громкий говор толпы, остроты забубенной головушки-мастерового, и в том числе однообразно звучит рассказ служивого, от которого у публики животики подводит, а служивый-то сам и усом не поведет и глазом не мигнет.
– Вот я вам буду спервоначально рассказывать и показывать, – говорит он монотонным, всего на двух или трех нотах, голосом, – иностранных местов, разных городов, городов прекрасных; города мои прекрасные, не пропадут денежки напрасно, города мои смотрите, а карманы берегите.
– Это, извольте смотреть, Москва – золотые маковки, Ивана Великого колокольня, Сухарева башня, усиленский собор, шестьсот вышины, а девятьсот ширины, а немножко поменьше; ежели не верите, то пошлите поверенного, – пускай поверит, да померит.
– А это, извольте смотреть-рассматривать, глядеть и разглядывать, как на хотинском поле из Петросьского дворца сам анпиратор Лександра Николаич выезжает в Москву на коронацию: артиллерия, кавалерия по правую сторону, а пехота по левую.
– А это, извольте смотреть-рассматривать, глядеть и разглядывать, как от фрянцюсьского Наполеона бежат триста кораблев, полтораста галетов, с дымом, с пылью, с свиными рогами, с заморским салом, дорогим товаром, а этот товар московского купца Левки, торгует ловко.
