– Бабушкааа! Бабушка, ты тут?! – Роймата скинула рюкзачок в прихожей и по старым нагретым иллюзорным солнцем половикам прошла в круглую комнату. Стены комнаты и полукруглый потолок вроде и были, но это было заметно только по окружности пола, тоже заваленного половиками. В метре от него, прерываясь тенью от одиноко стоящего кресла-качалки, весь пол был залит солнечным светом. На метровой высоте свет терялся, съедался темнотой, чуть подсвеченной другим, холодным светом. Здесь начинался космос – и иллюзорные стены круглой комнаты, и купольный потолок, являли собой реальную карту звездного неба. Летели в хороводе планеты, горели звезды-солнца, медленно, почти не двигаясь, прямо над бабушкиным креслом пролетал-зависал маленький астероид. Какая это галактика, Роймата определить не смогла, как ни всматривалась, а увеличить или уменьшить картинку не представлялось возможным – все-таки в этом иншмире одна хозяйка, ее бабушка.
– Бабушкааа!
– Вот с младых ногтей твоих тебе говорю-говорю – не ори. А ты орешь, как в чистом поле за деревом потерялась! Ась? Не слышу, – появившаяся из портала прямо посреди комнаты бабушка прошла к своему креслу и забралась в него прямо с ногами. Вязанье, сколотое спицами с тремя разноцветными клубками, повисло в пространстве космоса рядом с креслом. – Чего молчишь, говори.
– Здравствуй, бабушка, – Роймата улыбалась, предвкушая веселые шутки-причуды от доброй старушки. Здесь, у бабушки дома, всегда такая милая, добрая захватывающая атмосфера, что моментально убегали куда-то далеко все проблемы и горести. Старушка была иншером, дома в реальности почти не появлялась, особенно после того, как врачи настоятельно рекомендовали ей по нескольку часов в сутки находиться в биорегене. Инфокапсула совместила все – и необходимое лечение, и неуемный бабушкин нрав и жажду новизны. Так старушка и лазила по иншмирам, уже несколько десятилетий. Немудрено, что и собственный дом она устроила в иншмире.
– А где волшебный клубочек?
– Какой клу… Ааа, снова шутишь?
– Это не шутка. Когда-то давным-давно была такая славянская сказка про прекрасную девушку, которую с течением времени в старую бабку превратили.
– Славянская?
– Ничего вы, молодежь, не знаете, даже своей истории. – Роймате было уже под сорок, но для стадвадцатилетней старушки она оставалась маленькой девочкой. Совсем недавно бабушка перешла от обращения «дети» к «молодежи». – Когда-то человечество было разделено по расам и этносам. И вот был такой этнос славяне, точнее, это просто форма, название части еще более древнего и большего этноса. А тот этнос часть еще более древнего. Менялись и люди, и энергоряды, но до какого-то момента они хотя бы помнили о своей родовой нити, о своих корнях. А сейчас Скопа – это тоже этнос, только глобальный. И даже не совсем человеческий. Тут все сложнее. У разных рас разные родовые нити, но именно в Скопе Сознаний и была найдена та грань, та мера, когда и людской, внове сложившийся этнос бережёт свои различные родовые нити, свитые в одну, и другие расы делают тоже. Только Скопа Сознаний дает им еще одну нить, общую для всех, и те древние, бесконечные и не исчезающие нити дают силу всем сознаниям. Понимаешь? Это как веник из прутиков, я тебе рассказывала.
– Понимаю. Когда ты говоришь, бабушка, у меня сразу все в голове выстраивается. А вот сказки, это что?
– А у сказок тоже своя жизнь. Они так же видоизменяются, как и настройки энергоряда, живут своей жизнью. По сути, когда-то давным-давно, древние сказки, как и другие формы наполнения энергоряда-накопителя, и несли главную функцию – сохранения энергоряда-сознания мыслящего существа в изначальной, правдивой, праведной форме. Когда сознание способно действительно развиваться, а не так, как сейчас.
