Князь помолчал, а потом прибавил:
– И все-таки должен вам признаться откровенно: мне кажется, что это злое существо. Да, оно действительно злое! Но от этого оно не станет мне нравиться меньше. На самом деле у меня довольно фантастические представления. Я склоняюсь к тому, чтобы принять идею о переселении душ, и поэтому иногда тешу себя такой мыслью: что, если у египетской принцессы из древнего царского дома была злая и блестящая вампирская душа? И эта душа – перед нами!
При этих словах по моему телу пробежала холодная волна трепета. Глядя на темную высокую фигуру князя, стоявшего напротив меня в зимнем свете окна, с впившейся в его руку «злой и блестящей вампирской душой», я вдруг понял, что в его красоте есть какое-то скрытое безобразие, и ощутил смутный ужас. Однако я тут же решил, что причина ужаса – страшный рассказ, и, стараясь побороть свои ощущения, стал внимательнее рассматривать странное насекомое. В этот момент яркие глаза-бусинки сверкнули – мстительно, как мне показалось, – и я отступил на шаг назад, досадуя на себя за глупый страх перед этим существом.
– Конечно замечательно, – пробормотал я, – неудивительно, что вы так высоко цените эту диковинку. Его глаза смотрят почти разумно.
– Безусловно, у нее были красивые глаза, – улыбнулся Риманес.
– У нее? Кого вы имеете в виду?
– Принцессу, разумеется! – ответил он, явно забавляясь. – Милую покойницу, частично живущую теперь в этом существе, поскольку оно питалось исключительно ее плотью.
И он с величайшей осторожностью поместил насекомое в его хрустальное жилище.
– Надо полагать, – произнес я медленно, – что вы, следуя положениям науки, делаете вывод о том, что ничто не исчезает полностью?
– Совершенно верно! – с готовностью подхватил Риманес. – В этом и состоит, мой дорогой Темпест, злая – или Божественная – природа вещей. Ничто нельзя полностью уничтожить – даже мысль.
Я молча наблюдал за тем, как он убирает хрустальный футляр с его сверхъестественным обитателем с глаз долой.
– А теперь приступим к обеду, – весело сказал он, беря меня под руку. – Вы, Джеффри, выглядите примерно на двадцать процентов лучше по сравнению с сегодняшним утром. Из этого я делаю вывод, что юридические вопросы разрешились благополучно. А что еще вы успели сделать?
Мы сели за стол, и темнолицый Амиэль принялся нам прислуживать. За обедом я рассказал о своих утренних приключениях, подробно остановившись на случайной встрече с издателем, который только позавчера вернул мне рукопись. Я выразил уверенность, что теперь он будет счастлив принять мое предложение. Риманес слушал внимательно, то и дело улыбаясь.
– Конечно! – объявил он, когда я кончил. – Нет ничего удивительного в поведении этого достойного человека. На самом деле он проявил незаурядную осмотрительность и порядочность хотя бы потому, что не ухватился за ваше предложение сразу же. Его милое лицемерие – просьба дать время подумать – характеризует его как человека тактичного и дальновидного. Вы вообще можете представить себе человека, чью совесть нельзя было бы купить? Дорогой друг, за хорошую цену можно купить даже короля. И римский папа продаст вам специально зарезервированное место у себя на небесах, если только вы предоставите ему достаточную сумму еще здесь, на земле. Ничто в этом мире не дается даром, кроме воздуха и солнечного света. Все прочее можно купить – иногда кровью, слезами и стонами, но гораздо чаще деньгами.
