– Смотри-ка, ты даже не запыхался! Иди пофехтуй с кем-нибудь еще! Я отдышусь немного, и мы поговорим.
Я смотрю на Марджори, она сидит рядом с Люсией. Я заметил, что она наблюдала за мной, пока мы фехтовали с Томом. Сейчас она опустила глаза, щеки порозовели от жары. У меня живот сводит от волнения, но я поднимаюсь и подхожу к ней.
– Привет, Марджори! – говорю я.
Сердце колотится. Марджори улыбается – и губами, и глазами.
– Привет, Лу! – говорит она. – Как дела?
– Хорошо! – говорю я. – Может быть… ты хочешь… пофехтуешь со мной?..
– Конечно!
Она надевает маску. Теперь мне не так хорошо видно ее лицо, я опускаю сетку, и она перестает видеть мое. Зато можно наблюдать из укрытия; сердце бьется ровнее. Начинаем с повторения связок из учебника по фехтованию Савиоло[1]. Шаг за шагом, вперед, в сторону, мы кружим, пробуя защиту противника на прочность. Это своеобразный ритуал и одновременно диалог: она нападет – я парирую, я нападаю – она парирует. Интересно, она тоже так чувствует? Марджори двигается мягче и осторожней, чем Том. Шаг – шаг, вопрос – ответ, разговор клинков под музыку в моей голове.
Она делает неосторожное движение, и я колю. Случайно.
– Извини! – говорю.
Музыка замолкает, ритм сбивается. Я отступаю, прерывая разговор, опускаю острие вниз.
– Нет!.. Ты молодец! – говорит Марджори. – Не надо было зевать!
– Тебе не больно? – Судя по дрожи в кисти, укол был сильным.
– Нет! Давай продолжим!
Под сеткой маски блеснули зубы: она улыбается. Я салютую; она отвечает, мы возобновляем танец. Я стараюсь быть аккуратней и сквозь прикосновение стали о сталь чувствую, что Марджори теперь тверже, сосредоточеннее, быстрее. С этого момента я пытаюсь фехтовать в ее темпе, чтобы продлить поединок как можно дольше.
Вскоре, слишком скоро, я слышу ее учащенное дыхание – Марджори пора сделать перерыв. Мы благодарим друг друга, скрестив шпаги; у меня кружится голова.
– Было здорово! – говорит она. – Чувствую, хватит изобретать отговорки и не ходить в зал! Надо тренироваться с весом, а то рука болит!
– Я хожу в зал три раза в неделю, – говорю.
Потом понимаю, что это звучит так, будто я даю ей указания или хвастаюсь, но я просто хотел сообщить, что поднимаю гири три раза в неделю, чтобы руки не болели.
– И мне надо бы! – отвечает она.
Голос довольный и спокойный. Я тоже успокаиваюсь. Она не рассердилась, что я сказал про зал.
– Раньше я тоже занималась, но теперь работаю над новым проектом, и он съедает все время!
Проект представляется мне неким живым существом, которое грызет часы. Вероятно, это и есть исследование, о котором говорила Эмми.
– Понятно. А что за проект? – Жду ответ, затаив дыхание.
– Я занимаюсь нейромышечной системой, – говорит Марджори. – Мы разрабатываем различные виды терапии для нейромышечных заболеваний, которые нельзя исправить генным воздействием.
Она смотрит на меня, и я киваю.
– Как мышечная дистрофия?
– Да, например! – говорит Марджори. – Между прочим, так я и попала в фехтование.
Я чувствую, как морщится лоб – я озадачен. Как фехтование связано с мышечной дистрофией? Люди с медицинским образованием не обязаны учиться фехтовать.
– Так и попала в фехтование?..
– Да! Много лет назад я шла на встречу и срезала путь через дворик, где Том как раз проводил пробную тренировку… Помню, я стояла, смотрела, как люди фехтуют, и думала о биохимии мышечных клеток, и Том вдруг предложил мне попробовать. Думаю, он решил, что я заинтересовалась самим спортом, а я-то наблюдала за работой ножных мышц.
