Ее долгожданный ребенок оказался девочкой, как она и просила, но не той, которую хотела Джехенит. Более чем вероятно, что она никогда не станет целительницей. Она владела всеми видами магии.
Теперь Джехенит понимала, что ей следовало лучше молить Велью о желаемом. Велья была Богиней Хаоса, в конце концов. Она давала желаемое так, что ты больше не хотел этого.
И хотя было уже слишком поздно, Джехенит желала – с яростным огнем всех тех голубых искр, которые ее новорожденная принесла в мир, – чтобы девочка оставалась в ее теле хоть немного дольше. Чтобы прожить еще один день в мире, где все иначе. Всемогущая девочка. Гораздо хуже, чем отсутствие девочки, отсутствие ребенка.
Плач ребенка затихал, сменяясь каким-то другим звуком. Ее блуждающий взгляд оторвался от лица матери и заскользил по тусклой свободной комнате. И то, что вырвалось из ее беззубого рта, было жутко похоже на смех. Руки беспорядочно порхали, исследуя воздух.
Джехенит могла бы поклясться, что на пухлых, покрасневших кончиках пальцев девочки она увидела призрачные следы еще нескольких голубых искр, вылетевших из небытия и вернувшихся обратно.
Хвала Велье. Будь проклята Велья. Всемогущая девочка. Никто не должен узнать правду.
Пять дней спустя
Джехенит
Джехенит не переставала думать о Дворце Рассвета.
Через пять дней после того, как она родила свою всемогущую дочь, Джехенит очнулась от беспокойного сна: рука мужа обхватила ее бедро, и она не знала, кто это – Косло или Дарган. В голове царило непроглядное облако, и так было уже несколько дней. Малышка Эминель спала мало, а Джехенит – еще меньше. Она всегда была измотана, но не из-за ребенка. Вернее, не из-за криков или из-за того, что девочку нужно было кормить и укачивать, чтобы она снова заснула.
Каждый раз, когда она лежала на этой подстилке, ночью или днем, при свете или в темноте, этот образ настойчиво возникал за ее закрытыми веками. Дворец Рассвета сверкал золотом, его изгибы и колонны из песчаника были высечены прямо из гладкого горного склона, его шпили и арки вздымались ввысь. Парадные ворота вырисовывались в тени. Затем волна копошащихся существ хлынула вниз по ступеням и на песок, словно жуки, уродливые, черные и низкие. В горле застучал пульс, готовый задушить ее. Ищейки. Они придут.
Настоящие Ищейки были женщинами, а не жуками, и Джехенит никогда не видела Дворец Рассвета своими глазами, но видение не покидало ее. И его смысл невозможно было исказить. Если им повезло, то первый всплеск силы с голубыми искрами ускользнул от внимания дворца. Если нет, то Ищейки, возможно, уже на подходе.
Каждая королева Арки, начиная с самой первой, Крувесис, рождалась всемогущей. В песнях говорилось, что такие маги происходят от самой Вельи, дочери мужчины, настолько прекрасного, что даже божественная Хаос страстно захотела обвить ногами его талию. Всемогущество не передавалось только в определенных матрикланах, но появлялось неожиданно, как и подобает дару Хаоса. Независимо от того, где и у кого она родилась, каждая всемогущая девушка имела равные права на трон. Поэтому королевы Арки относились к всемогущим девочкам нового поколения отнюдь не с праздным любопытством.
Все считали, что самые одаренные Ищейки, самые быстрые и меткие, работают во дворце, чтобы отлавливать всемогущих девочек. Но даже разговор о такой сильной магии казался опасным риском здесь, в широких пустынных просторах Арки, где собственная магия и магия соседа часто создавали тонкую, хрупкую стену между жизнью и смертью.
