Скорый поезд - страница 7

Максим стоял около крыльца с мячиком в руках. Мать отвесила такую затрещину, что мальчишка отлетел в открытую сараюшку, там напоролся на гвоздь.

Максим потрогал затылок, нащупав рубец, бабушка уловила этот жест:

– Вспомнил, Максюша? – ласково спросила она и заплакала.

Парень позвал врача, бабушке сделали укол, и она уснула.

Продолжение истории рассказывала в течение некоторого времени урывками, Максим не позволял больше так расстраиваться.

После того случая мать стала частенько бить Максима, бабушка защищала как могла, но однажды она и бабушку ударила. И с тех пор Максим с бабушкой ходили в синяках и ссадинах. В стране уже был беспредел, но это была глубинка, и прежние законы, а особенно привычки, еще действовали.

Участковый был очень хороший. Вот он как-то и зашел на огонек. Лариса была пьяная, но не настолько, чтобы не понять, что донес до нее капитан.

– Послушай-ка сюда, Лариса Афанасьевна, двадцати трех лет от роду, незамужняя и безработная, с вредными привычками. Если ты еще хоть раз пальцем тронешь мать или сына, я тебя посажу, и свидетелей много найдется.

Это и был приговор для Лариски. Она, видимо, уже настолько привыкла драться, что не могла без этого. Участкового испугалась и мать с сынишкой больше не трогала, но руки чесались.

Через пару месяцев она подралась с такой же алкашкой как сама и убила ее. Забулдыге, подскочившему на подмогу, она вставила огрызок бутылки в глаз, нанеся тяжелое увечье.

В общем, в тот же вечер оказалась Ларка в местном обезьяннике, а еще через пару месяцев на зоне, с которой явилась тогда, когда Максим уехал на учебу.

– Ну вот, теперь ты все знаешь, – глубоко и как-то даже с облегчением вздохнула бабушка.

– Про отца спрашивать, я так понимаю, бессмысленно! – угрюмо констатировал Максим.

Бабушка промолчала, все было понятно: отцом мог оказаться любой из тех, кого привечала Ларка, а привечала она многих.

– Что делать будем, Максимушка? – бабушка заплакала снова.

– Не тревожься, я решу этот вопрос.

Конечно, Максим не знал, как справляться с такого рода проблемами. Что он мог? Девятнадцатилетний парень против целой банды алкашей.

Но решение пришло быстро: с ними нужно действовать только их методами. Зашел во двор, в сарае схватил топор, и, забежав в дом, заорал, что есть мочи:

– Я больной, у меня справка, зарублю всех нахрен, и мне ничего не будет! Вон, все вон отсюда!

Алкаши вскочили и разбежались как тараканы, кто куда, Максу даже смешно стало. Лара не смогла подняться, она была жутко пьяна.

Ее он в тот же день отвез на принудительное лечение в клинику, отдав все свои сбережения. Он ничего не чувствовал к этой женщине, она была ему совершенно чужой. Максим пробовал вызвать у себя хотя бы неприязнь, глядя на ее почти беззубый рот, помятое лицо, хотя она еще была молода, на ее ужасные волосы, торчащие клоками, но и неприязни не было.

Бабушку выписали через месяц, за ней нужен был уход. В университете пришлось оформить академический отпуск. Макс научился все делать сам по уходу за лежачей: днем ухаживал, выкраивая немного времени для сна, а ночью работал. Так незаметно пролетело полгода.

Как-то вечером бабушка аккуратно стала спрашивать про Ларису:

– Максим, ты пойми, она моя дочь, какая бы ни была, и я за нее волнуюсь. Поезжай в клинику, прошу тебя, узнай, как она себя чувствует. Ты ведь как отвез ее, так и ни разу не был?

– И сейчас бы не поехал, но коли ты просишь… – вздохнул Максим.