Читать онлайн Мартиша Риш - Скорый встречный

1. Глава 1

Амелия

Капли дождя медленно стекают по оконному стеклу вагона. Дождь, дождь, вечный питерский дождь и проблески неяркого летнего солнца, проглядывающего сквозь просветы в облаках. Поезд вот-вот тронется, любимый город растает в прозрачном мороке белых ночей, а через четыре часа уже и Москва. Суматошная, странная на взгляд жителя строгого, сумеречного, призрачного Питера. Правду говорят, что Петербург построил сатана. Этот город с дьявольским коварством заползает в душу, и все – она уже отравлена, и не существует для тебя другого.

А здорово вот так каждую неделю окунаться в столичную жизнь, вместе с любимой сестрой посещать тусовки, концерты, выставки, попадать в эту атмосферу богемного столичного веселья. Ненадолго, на сутки или чуть дольше. Мне бы хотелось тоже, как сестрице, втягивать всех в атмосферу активной жизни в хорошем темпе. Как у нее это получается только? Муж, дети, работа, друзья – и все ей в удовольствие. Это у нее в отца. Это его вятская веселая хватка, удачливость, умение наслаждаться жизнью, все время что-то затевать, добиваться своего. Вера всегда заявляла: «Мы, вятские, все такие!» Ну-ну, вятская моя. Вот уж кто воплотил в себе все черты столичной львицы. Высокая стройная красавица, с великолепной фигурой, аристократичными изящными манерами. Глаза большие, темные, с поволокой, так и сияют навстречу тому, на кого обращены. Когда мы с ней рядом, даже не подумаешь, что сестры, настолько разные.

Раннее утро, а уже светло и можно было бы разглядывать в окно пейзажи, домики в зелени листвы, проносящиеся мимо, людей, птиц, собак, да вот незадача – поезд-то экспресс «Сапсан», и мчится он так, что все мелькает и сливается. Пассажиры по-утреннему сонные, молчаливые, дремлют, только я одна, по-моему, уставилась в окно с французским романом на коленях, как романтично! Теперь можно помечтать.

Что-то поезд замедлил ход, а, наверное, какая-нибудь Окуловка, остановка на одну минутку. Пассажиры встрепенулись, зашевелились. По встречному пути, сияя начищенными боками, медленно проплывал фирменный скорый. Мелькали занавески, лица, лениво провожаю их глазами. И вдруг – словно удар, я поймала удивленный взгляд. Там, в окне, мрачного вида молодой мужчина неотрывно смотрел на меня, и я понимаю каким-то глубинным чутьем, что это предначертанная судьба моя. Прижалась лицом к окну, роман соскользнул на пол. И сердце помчалось вскачь, и мы не смогли оторвать глаз, но вот проследовал встречный, тронулся наш, наваждение пропало.

- Девушка, вы книгу уронили, держите. С вами все в порядке? - старичок сосед с тревогой заглянул мне в глаза.

- Да-да, спасибо. Просто задумалась.

Впереди Москва.

Кирилл

Тихий центр, патриархальная Москва, сирень отцвела, какой у нее сладкий немного приторный аромат, а липа вот-вот зацветет, запахи лета, благолепие. Остановился, вдохнул теплый воздух, провел рукой по гладким темно-зеленым листьям. А поспешить все-таки стоит, так можно и на поезд опоздать. С этим новым проектом проблем добавилось изрядно: обсуждения, согласования, и все это раз в неделю теперь в Питере. Водитель в машине уже, наверное, заждался. Открыл заднюю дверь, забросил сумку на сидение, сел рядом. Пришлось поторопить его, Ленинградский вокзал близко, но эти вечные московские пробки, как бы не застрять.

- Вадим, давай-давай, мне на поезд надо успеть, - можно подумать, он не знает когда отправление. Почему-то как свою я всегда воспринимал только ту машину, где сам за рулем, а эта, вроде как моя, а отчасти Вадима. Вот даже запах обивки другой, чужой, парфюм не мой, - Вадим, стоим мы, что ли?

- Кирилл Алексеич, это Москва, пять метров в час – нормальная скорость. Шучу, успеем, уже почти подъезжаем. Михал Михалыч вас в вагоне ждёт?

- Да, он уже на месте, наверное. Слушай, выпусти меня прямо на площади, на стоянку не заезжай, так быстрее будет, и не провожай до вагона, не надо.

- Кирилл Алексеич, я бы лучше проводил, так надежнее.

- Все, до встречи, - я схватил сумку, махнул рукой и рванул к перрону.

Успел. Вот не люблю я эту гонку, вечно времени не хватает. Нет бы так спокойно, вальяжно подкатить, как полагается мне по чину.

А все же замечательно начинается поездка - мягкий вагон, фирменный поезд, все дела, хоть высплюсь в дороге. С Мишкой на двоих у нас шикарное большое ВИП-купе со всеми удобствами.

- А я уж думал, ты опоздаешь, забеспокоился даже, что мне не свойственно вообще-то. Слушай, а синюю папку ты прихватил, я ее на твоем столе оставил? – секретарша обещала напомнить.

- Прихватил, напомнила, - пристроил свою дорожную сумку-баул. В спортивную мало что влезает, а я люблю, чтобы все нужное всегда было под рукой.

Поужинали не спеша, даже обсуждать ничего не стали, все утром решим.

Поспал совсем немного, часа три-четыре, что-то не спится мне, все прокручиваю в голове предстоящие проблемы завтрашнего, то есть уже сегодняшнего дня, а Михал Михалыч засопел как младенец. Чем дальше от Москвы, тем светлее, это уже не ночь, а просто сумерки. Тепло, приоткрыл окно. Устал от этой бешеной гонки, надо начинать наслаждаться жизнью. Вот прямо сейчас и начну. Встал у окна, залюбовался пейзажем. Сколько там ехать-то осталось, часа полтора, колеса громче застучали, станция, поезд какой-то с ярко светящимися окнами на ней остановился. И вдруг я увидел ее – прекрасную Незнакомку. Скуластое своенравное лицо, широко распахнутые глаза, а в них застыли удивление и вопрос. Откуда мне знать, что эта девушка создана для меня? Но я почему-то уверился в этом. Видение исчезло, остался, словно дурман, тайный зов бежать за ней, искать ее. Видимо, я слишком много и упорно работал весь последний месяц.

Разбудил Мишку, приняли душ, позавтракали. Приятно ездить с таким комфортом. Вот и Питер. Медленно подъехали к платформе. Я еще с детства полюбил эту вокзальную суету: чемоданы, сумки, букеты, носильщики, голоса встречающих, стук колес, объявления диспетчера, ничего не понять, но так громко и значительно. Даже запахи особые. И показалось, что вот-вот начнется новая счастливая жизнь.

Город торжественный и прекрасный, солнце засияло вовсю, а на асфальте лужи, толпы туристов и голуби, снующие повсюду. Мы в полной боевой готовности, надо провести несколько компактных совещаний, чтобы сразу расставить все точки над «и». Как говорится: цели поставлены, задачи ясны, за работу, товарищи. Главный в питерском филиале, конечно, мужик, но, как-то так сложилось, что, в основном, здесь контингент дамский. Не сторонник я мужского шовинизма, но с парнями как-то лучше работается, все-таки, как ни крути, есть сугубо мужские виды работы – думать, решать, выбирать направление, отвечать за принятые решения. Вот в Москве коллектив у нас мужской. На следующей неделе, наверное, двинем в культурную столицу всей командой, парни будут рады погулять в белые ночи, после выполненной работы, конечно. Хорошие мужики у меня подобрались, еще бы, так тщательно мы их искали, да и сработались уже, настоящая команда.

Что же неясное так растревожило, заставило замирать сердце? Что за ерунда! Взрослый солидный мужчина тридцати почти лет от роду, не дурак, много что повидал в этой жизни, высот добился. Какие могут быть сантименты, что, мало у меня прекрасных девушек и достойных юных дам было? А все же сердце так не ударяло, не сбивалось внезапно с ритма, точно, это морок, наваждение. А может, это наши сказки фамильные так запали в душу с детства?

У нас в семье есть предание. Мой прадед, тогда совсем еще молодой морской офицер, среди пассажиров судна увидел девушку. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять – это его судьба. Она обернулась, спускаясь по сходням на пристань, и тоже не могла оторвать от него своих глаз. Потом его судно ушло в плавание, в этот порт он вернулся нескоро, след незнакомки затерялся. Прадед женился, но девушку эту забыть так и не мог. И однажды на балу он снова встретил ее, она была не одна, с мужем. Но им хватило взгляда, чтобы узнать друг друга. Они завели светскую беседу и чем дольше говорили, тем больше понимали, что предназначены судьбой, но жизнь рассудила иначе. Они танцевали, и это было тем наивысшим счастьем, единением душ и тел, какого он не испытывал никогда до той поры. Они встречались на раутах и балах, искали возможность говорить друг с другом. Так и любили всю жизнь на расстоянии, ловили редкие встречи. И прадед оставил потомкам что-то вроде завещания: «Встретишь свою любовь – не упусти, не потеряй, ищи ее, беги за ней». Вот теперь все встало на свои места, все понятно, прадедова легенда заморочила мне голову.

2. Глава 2

Амелия

Вышла из вагона. Все же в Москве атмосфера совершенно иная, отличается от питерской, хоть вокзалы и похожи. Суеты здесь больше, что ли? Но и лица другие, и запахи, и гомон. Тепло чудесного летнего дня приласкало кожу. Прыгающие под ногами воробьи ничего не боятся, что-то клюют в пыли, чирикают весело. А людей – толпы, куда-то идущих, спешащих, торопящихся, прямо завихрения среди человеческих потоков. Протиснулась, лавирую, вышла наконец-то из здания.

От площади Трех вокзалов взяла такси, сумку небрежно бросила в багажник, она улетела, звякнув брелоком от ключей, не выпал бы, подарок мамы. Веселый, улыбчивый водитель, таджик или узбек, сразу не поймешь, завел со мной разговор медовым голосом.

- Девушка, а девушка, что такая задумчивая? Такая красивая и такая серьезная, муж строгий? – говорит добродушно.

- Муж – просто зверь! В полиции работает, очень строгий,- улыбнулась я в ответ.

Опустила окно, хочется надышаться летним воздухом Москвы. Совсем растрепались волосы, раздуваемые ветерком, придержала прядку, пришлось стекло поднять, оставив только узкую щелочку.

- Не повезло тебе, муж ласковый должен быть, жену любить, подарки дарить, одну не отпускать никуда, беречь. Не повезло, зачем родители за такого отдали? – огорчился таксист.

Сколько же в Москве машин, и куда они все едут? Плетемся в пробке, хорошо, ехать недалеко, умеет сестрица устроиться. Замуж и то выскочила за весьма обеспеченного москвича при хорошей должности, с квартирой в новом доме, машиной и с красивой фамилией - Белогорцев. Верой отец ее назвал, а меня, младшую, хотел Надеждой, да мама с бабушкой встали насмерть.

Бабушка Луиза из старинного французского дворянского рода не могла допустить Наденьки, маму она, несмотря на непростые времена, назвала Изабелла, то есть Изабель. Вот и меня назвали Амелия в честь прабабушки-француженки Амели. Отец пришел в бешенство, но маме каждый раз удавалось и удается укрощать его горячий нрав. А еще он всегда злится, когда мы втроем говорим на французском, хотя, странно было бы нам не знать этот прекрасный язык моих предков. Кстати, для прадеда французский тоже был как родной, все русские дворяне им прекрасно владели.

Как отец был раздосадован, когда я поступила в Университет на филологический, романская филология, переводчик, французская литература, да еще в шестнадцать лет. Зато сестра не подвела – программист высокого уровня, воплотила все отцовские чаяния и надежды.

Подъехали наконец-то, протиснулись между машинами, водитель заворчал:

- Как здесь жить, как ездить? Зачем так много домов в одном месте построили? Деревьев совсем нет, как без деревьев? Детям гулять негде, им большой двор нужен, играть, бегать, мяч гонять. Старушкам большой двор нужен, с соседками разговаривать, внуков воспитывать всем вместе, приглядывать за ними. Рассказывать, что хорошо, что плохо. А тут кто соседей знает? Никто не знает. В большом городе работать хорошо, жить плохо. Вот у нас дома… Эх!