Скрипачка и хранитель мелодий - страница 31

Слава смотрел то на неё, то на меня и явно хотел оказаться где угодно, только не здесь.

– Элина права. Хорошо, что ты так редко делаешь это, да, милая? – утешил погрустневшую Леночку молодой человек. – Я не уйду от тебя к другой.

– Я верю тебе, – ответила Лена. – Почти всегда. Но иногда, когда мы идём по улице и мимо проходит какая-нибудь красивая девушка, я начинаю бояться, что ты сейчас посмотришь на неё и влюбишься в другую. А меня оставишь. – Она немного помолчала и посмотрела на меня. – Но этот страх живёт в каждой девушке, которая кого-то любит. Поверь мне, Эль.

– Может быть, – скрипя зубами, пыталась принять чужое мнение я. – Но страх – это глупость.

– У всех есть свои страхи, – хмыкнул Вячеслав, покуривая электронную сигарету. Меня немного тянуло к курению при виде того, как кто-то ещё курит, но я старалась не думать об этом и отвлекаться. То, что мне вредит, мне не нужно. – Я тебя не оставлю из-за случайной прохожей и кого бы то ни было, Лен, что за глупости?

– Значит, я глупая, – улыбнулась ему она.

– У всех есть свои страхи, но не все от них бегут, – вздохнула я. – И мы не должны.

– Верно сказано. Ладно, идём-ка мы уже спать, милый.

Время час ночи, – зевнула Елена.

– Идите, идите, – проговорила задумчиво я. – Спокойной ночи.

– Сладких снов! – пожелали мне друзья.

Они поднялись к себе. Я ещё на какое-то время осталась посидеть внизу, всё время глядя в замёрзшее окно. Где-то далеко виднелись огоньки и яркие фары проезжающих машин. Было так тихо, что я слышала собственное дыхание.

Я задумалась о таланте. Существует ли он на самом деле или есть только тяжкий труд, приводящий к успеху? Как говорил Горький, талант – это вера в себя, в свою силу. Я в свою верила.

Тот миг, когда творец понимает, что не просто создает картинку, песенку или статую, а радует этим других, становится волшебным. Когда я видела восторг людей после концертов, я чувствовала настоящую радость. Когда играла маме или бабушке, а они восхищённо смотрели и слушали, я испытывала щенячий восторг.

И мне нравился мой путь. Мне было приятно учиться играть на скрипке, пускай даже временами это было очень тяжело. Но я любила сам процесс игры. В эти мгновения Элины для мира не было, точнее, она была, но не та привычная девочка, а совсем другое создание, посланное откуда-то далеко. Я растворялась в искусстве игры. И окружающие это видели и уважали.

Я любила высказывание Достоевского на этот счёт:

«О, будьте уверены, что Колумб был счастлив не тогда, когда открыл Америку, а когда открывал её; будьте уверены, что самый высокий момент его счастья был, может быть, ровно за три дня до открытия Нового Света, когда бунтующий экипаж в отчаянии чуть не поворотил корабль в Европу, назад! Не в Новом Свете тут дело, хотя бы он провалился. Колумб умер, почти не видя его и, в сущности, не зная, что он открыл? Дело в жизни, в одной жизни, – в открывании её, беспрерывном и вечном, а совсем не в открытии!»

Усталая, я поплелась наверх и обнаружила, как жадно Морфей забирает меня в свои объятия. Уснула крепким сном. Снился парень по имени Лев.

Возвращались через пять безудержно весёлых дней домой с большой неохотой. Хотелось остаться ещё на недельку. Желательно с симпатичным парнем, которого я бы тут встретила.

В самолёте наша компания сидела в глубокой задумчивости. Каждый размышлял о своём. Я думала о предстоящем устройстве на работу в «Ухо и медведь» и о Льве. Почему он решил позвонить с этим именно мне? Стоит ли придавать этому жесту какое-то значение, и вообще считать это жестом? И кофе он мне подарил! Но как же его девушка Катя? Я раньше любила это женское имя, а теперь оно мне нравиться перестало. Неужели он ей изменяет? Так ей и надо. Но тогда он ужасный парень.