– Ей можно?
– Врач сказал, можно, по чуть-чуть. Я ей потом соку налью. Ты помнишь, как она любила застолье, гостей?
– Она сама сегодня стол готовила?
– Нет, что ты! Всё я. Ей томографию сделали, сказали – это уже второй инсульт. Первый был, когда папа умер. Микроинсульт. Помнишь, какой был страшный год? Бабушка умерла, потом папа, потом тётя Таня. Как Михаил Борисович поживает?
– У него всё хорошо. Он ещё работает. Не женился, но бабёнка у него есть. Они на моём концерте были вместе, он нас познакомил. Моложе него. Врач-анестезиолог из того же госпиталя. Служебный роман.
– Русская?
– Американка. Что у тёти Лёли?
– Невропатолог говорит, медленно идёт восстановление. Как будто у неё нет желания выздороветь. Сосуды плохие. Мы уже больше недели ходим на капельницы, амбулаторно, в нашу больницу. Ещё два раза сходить, завтра и послезавтра.
– Когда у вас рейс?
– Мы летим в понедельник. В Таиланд. На две недели.
– Про Таиланд я помню.
– Пойдём, а то она забеспокоится.
К удивлению сестёр тётя Лёля сидела за столом в джинсах и новой кофте на своём традиционном месте. Оля поспешила занять место рядом с мамой, Нора села напротив. Оля налила маме Рислинг, себе и Норе – водку. Тётя Лёля взялась правой больной рукой за рюмку, Оля дёрнулась ей помочь, но тётя Лёля держала рюмку крепко, хотя и немного неуклюже и неожиданно чисто произнесла: «За встречу!». Оля и Нора замерли, уставившись друг на друга. Нора спохватилась первой и поддержала тост: «За встречу, тётя Лёля!» Тётя Лёля лихо махнула Рислинг, огляделась, будто проснувшись и строгим голосом сказала: «Оля, где салфетки? Быстренько достань. Девочки, что это вы водку из винных рюмок пьёте? У нас что, посуды не хватает?»
Ольга вскочила, порылась в шкафу, достала салфетки с такой же вышивкой как на скатерти и положила маме и Норе.
– Мам, водку уже разлили.
– Принеси водочные стопочки. Сколько раз тебе говорила, нельзя опускаться. Всё начинается с мелочей.
Ольга, ещё ошарашенная резким превращением больной старушки в прежнюю маму, достала из горки хрустальные стопочки, перелила в них водку, наконец, села и взялась за стопку. Оля и Нора переглянулись. Нора видела, что Ольга еле сдерживает смех.
– Ну, девочки, догоняйте и хорошенько закусывайте.
Сёстры выпили водки и быстро закусили картошкой с селёдкой. Нора даже застонала от удовольствия.
– Нет в мире вкусней еды, чем картошка с селёдкой.
– Я тебе Балтийский берег с собой куплю. Повезёшь?
Нора не стала говорить, что на самом деле так вкусно и легко пьётся водка и естся картошка с селёдкой, только когда Нора приезжает в Россию. У себя в Мак – Лине она пьёт красное вино, а из крепких – текилу. Картошку ест редко, селёдку – только в гостях у русских друзей.
– Нет, не повезу. Во-первых, нельзя. Раз попадёшься и навсегда в чёрном списке. Во- вторых, некого баловать.
– А Серёжу?
– Обойдётся.
– Совсем разбежались?
– Надо бы совсем, да не получается.
– До сих пор к тебе ездит?
– До сих пор. Я пыталась его отвадить. Он выждет неделю, другую и опять начинает напрашиваться. Сыплет комплиментами, смешит меня, звонит и звонит, пока я не сдамся.
– А эта его, новая, знает?
– Да ей и в голову не приходит, что от неё, юной и свежей, можно бегать к такой старушке как я.
– Ладно тебе, старушка.
Тут громко вмешалась тётя Лёля.
– Это не дело.
Она говорила чисто. Чудеса!
– Нечего ему позволять на двух стульях сидеть. Тоже мне, падишах. Гони его, он тебе мешает начать новую жизнь. Давайте, девочки, выпьем за вас, за вашу удачу. Оля, разливай!
