Заскочил Тигр, подарил «Таинственный остров» в дурацкой обложке. Кешка рассказывал ему, конечно, эту историю с пропавшей папиной книгой. Выходит, Тигр запомнил! Кешка кивнул, подержал подарок в руках и равнодушно поставил на полку. Тигр всё понял и довольно быстро ушёл.
Были и другие ребята, Арсений всё пытался Кешку растормошить, но Кешка засел в углу с Егоркой за шахматами и даже с каким-то удовольствием впервые в жизни ему проиграл. Разошлись рано.
– Не заболел? Чего ты скучный такой? – спросила мама.
Кешка помотал головой, мол, и сам не знаю, праздник, а грустно.
– Взрослеешь, – вздохнул папа и потрепал Кешку по макушке.
А мама как-то странно посмотрела на него и вдруг спросила:
– Кешка, а ты помнишь дедушку Иннокентия Михалыча?
Кешка кивнул.
Он родился, когда деду исполнилось шестьдесят – день в день. И тогда дедушка стал Иннокентием Михалычем-старшим, а Кешка – младшим, у них даже отчество совпало. Он был не родной Кешкин дед – какой-то мамин дядя. Но мама его очень любила, и Кешка тоже. Хотя они виделись очень давно – Кешка ещё маленький был. Помнил, как дедушка учил его играть в шахматы. Особенные, дедушкины – вырезанные из какого-то необыкновенного дерева, и у каждой фигурки своё личико, даже у пешек. Кешке-маленькому очень нравилось складывать их специальным способом, чтобы ящичек закрывался. Дедушка показал один раз – и Кеша сразу запомнил, как надо. Ему тогда лет пять было… А потом Иннокентий Михалыч уехал в Америку.
Кешка почти совсем не помнил его лица, только круглые очки и маленькую бороду, тоже круглую. Он ждал, что дед когда-нибудь вернётся. Что они познакомятся поближе. Но не дождался – Иннокентий Михалыч умер в Америке два года назад.
Неудивительно, что мама про него спросила. Ведь у него тоже сегодня день рождения!
Но почему же она так волнуется, и папа тоже?
– Так вот, Кеша, дедушка оставил тебе наследство. Ты знаешь, у него много было родственников. Но эту вещь он завещал именно тебе – Иннокентию Михайловичу-младшему, когда ему исполнится десять лет. Это большая ценность, ты её береги. Ну вот – теперь она твоя!
Вот это да! Наследство из Америки… Ну и дедушка! Что же это может быть? Неужели шахматы, волшебные живые шахматы?! Конечно! И они будут его, Кешкины, насовсем?! Вот это дед! Умница, догадался!
А папа уже раскрывал старый, потёртый футляр очень странной формы… Кешка оторопел. Он даже не понял сначала, что это. «Это не шахматы, не шахматы», – тупо стучало у него в голове. А папа уже как-то неловко разворачивал из тёплого шерстяного платка…
Кешка замер. Пересохло горло, руки и ноги сделались чужими, деревянными. Да этого просто быть не могло! Завёрнутый в одеяло уродец – ни ручек, ни ножек, – щурил на него щёлочки-глазки: «Ага, попался!»
Скрипка, вот же чёрт. Скрипка.
– Это очень дорогая вещь, сынок. Береги… Не знаю, почему дед выбрал именно тебя. Может, потому, что вы с ним так похожи… Он сам играл на скрипке с десяти лет. А хочешь, научим и тебя? Пойдёшь в музыкальную школу, вместе с Тигром, – как-то неуверенно предложила мама.
И тут Кешку снесло, прорвало, закрутило:
– Нет, нет, нет, нет! Нет! Нет! Не-е-е-ет! Никогда, никогда!
Он молнией вылетел из комнаты, заперся в ванной. И долго-долго глядел на воду, утекающую в чёрную пустоту. «Дедушка, дедушка, милый Иннокентий Михалыч-старший, и ты тоже! Как же ты мог?!»
Ни мама, ни папа о скрипке больше не заговаривали. Старинный футляр был сослан пылиться на шкаф, подальше от глаз.
