– Не хочешь уйти отсюда? – шепчет он мне на ухо, и я осознаю, что его голос тоже мне знаком.
Это тот самый парень, который поджидал меня у туалета и пытался облапать. Но теперь я не обращаю внимания на его неуклюжесть и неприятный запах. Я поворачиваюсь к нему спиной, поднимаю руки и начинаю двигаться в ритме музыки.
– Нет, я не хочу уходить отсюда, – говорю я через плечо, – я хочу еще выпить.
– Конечно, детка, – отвечает он, и я хмурюсь.
Мне не нравится, когда меня называют «деткой», «пупсиком», «малышкой» или «милой». Нокс целый год обращался ко мне именно так, завлекая лживыми обещаниями. Но все это уже не имеет значения, потому что алкоголь, который попал в организм, притупляет остроту моего возмущения.
Когда парень убирает свои руки, я танцую сама по себе, покачивая бедрами и проводя руками по волосам и шее. Я словно устраиваю целое шоу для всех, кто смотрит на меня, но, по правде говоря, кому я здесь нужна? Клуб полон танцующих людей, а музыка пульсирует в такт их движениям. В воздухе смешиваются ароматы духов и пота, и я с трудом удерживаю глаза открытыми.
Какое-то время ко мне больше никто не прикасается, но внезапно этот парень появляется снова.
– Напиток для леди, – говорит он, протягивая мне стакан. Однако это не столько напиток, сколько двойная порция неразбавленного алкоголя.
Он прозрачный или, возможно, золотистый. Из-за мелькающих разноцветных огоньков я не могу разглядеть как следует, однако замечаю, что в стакане нет льда.
Отличный выбор!
Я беру стакан и залпом выпиваю жидкость, сразу понимая, что это текила. Ее вкус раскрывается в мягком жжении, которое постепенно охватывает мое горло и желудок.
Поморщившись от горечи, я крепко сжимаю руку своего ухажера, и мы, пробираясь через толпу, подходим к бару. Он помогает мне взобраться на стул, а затем на барную стойку, но в этот момент меня неожиданно хватают за ногу, и я едва не теряю равновесие.
Прохладная рука на разгоряченной коже. Даже после большого количества алкоголя я могу безошибочно определить ее владельца.
– Какого хрена ты творишь? – рычит Майлз, и я замечаю, что его рука уже лежит на моей икре.
– Танцую, – отвечаю я, – это же очевидно.
– Ты так сильно выпила, что едва можешь стоять на ногах.
Внезапно его рука превращается в две, и меня отрывают от барной стойки. Я визжу и брыкаюсь, приземляясь на его широкие плечи и впиваясь пальцами в рубашку, но вырваться из его рук у меня не выходит. Поэтому я расслабляюсь и позволяю ему нести меня через ночной клуб.
«Я – словно яд. Ты растворяешься во мне…»
Я должна была бы сделать татуировку с этими словами на лбу. И пусть я не уверена, что именно так поется в песне, но разве это имеет значение? Я считаю себя ужасным человеком, который отравляет жизнь окружающим. А такой человек, безусловно, не достоин любви.
У меня скручивает живот, и я хлопаю Майлза по руке.
– Меня сейчас вырвет, – предупреждаю я его, и это последнее, что я помню.
