– Ночью. Он помог ей сбежать, а мне сказал, что она не вернется.
– Но сейчас-то ты знаешь, что вернется, так ведь?
– Да, – сказал Эзер и улыбнулся отцу.
* * *
В ту ночь Хаим впервые протянул нитку и между створками двери в детскую.
Разговор с Эзером потряс его, хотя он сдержался и не выдал себя. Выйдя из детской, мужчина открыл шкафы в спальне и заглянул в них, а потом проверил в ящиках комода, стоявшего у кровати, но никаких бус там не нашел.
Совершенно непонятно.
Хаим проверил все ящики. Он вроде бы не помнил, чтобы видел у Джени на шее бусы. И вдруг в голову ему влезла мысль, что Эзер по ночам пробуждается, как и он сам, и без его ведома бродит в темноте по дому. Сара приклеил липкой лентой нитку на уровне выше колена, чтобы если вдруг Шалом проснется, он не наткнулся на нитку и не упал. После этого Хаим попытался работать, но не сумел ничего сделать. Он рано улегся в постель, но ему не спалось. Сон бежал от глаз, и они не смыкались. Все предвещало надвигающиеся проблемы. А назавтра, еще до обеда, раздался звонок из полиции.
5
Когда за несколько минут до назначенного часа Авраам вошел в зал заседаний на втором этаже, там было пусто.
Он налил себе в бумажный стаканчик кипятку, приготовил черный кофе и занял обычное место у окна, глядящего на стоянку патрульных машин.
Инспектор хорошо подготовился к заседанию отдела расследования, первому после возвращения. В праздники он снова перечитал все материалы по делу и серьезно их проанализировал, а в субботу поехал на своей машине на улицу Лавон – чтобы просто побывать там, уловить нечто, что прежде он упускал. И в голову ему пришло несколько идей, для осуществления которых требовалось разрешение: прекратить слежку за Амосом Узаном, увеличить патруль в районе детсада и подключить к расследованию дополнительного сыщика по причине особой срочности. На самом деле из-за нехватки сыщиков слежка за Узаном прекратилась еще перед праздниками – ведь интерес к нему так и так подостыл…
С точки зрения Авраама, усиление полицейского надзора преследовало несколько целей. Первой целью был человек или люди, подложившие чемодан и позвонившие с угрозами. Это должно было предостеречь их от дальнейших запугиваний. Второй целью являлись обитатели квартала – увеличение патрульных машин придаст им чувство спокойствия. Третьей целью – возможно, самой важной – была Хава Коэн, заведующая детсадом, солгавшая инспектору и утаившая факт телефонной угрозы. Авраам считал, что патрульные машины нагонят на нее страху. Надо, чтобы каждый раз, выходя или входя в детсад, она видела патрульную машину, проезжающую по их улице или останавливающуюся возле него. На допрос Авраам решил пока ее не вызывать.
Настораживало предупреждение, что, мол, чемодан – это только начало.
* * *
Когда он заговорил, в зале наступила тишина – может быть, потому, что он так долго не участвовал в заседаниях отдела. Только Бени Сабан проявлял нетерпение. Его глаза снова заморгали, и шеф как бы невзначай прикрыл их ладонью. При этом он не переставая барабанил ручкой по столу. Вначале Сабан поздравил Авраама с возвращением и оповестил присутствующих, что тот перед праздниками приступил к расследованию истории с поддельной бомбой на улице Лавон. Затем попросил Авраама первым взять слово.
– Как и говорилось ранее, речь идет о муляже бомбы, который в прошлое воскресенье подложили в чемодане к детсаду на улице Лавон в Холоне, – начал инспектор. – Прочесывание местности особых результатов не дало, но был задержан подозреваемый – на основании невнятных показаний соседки, уверявшей, что она видела человека, этот чемодан подбросившего. Подозреваемый допрошен мною и отпущен, но продолжает оставаться под наблюдением. За неимением фактических находок или каких-то разведывательных данных расследование концентрируется на возможных мотивах для подкладывания муляжа. В первые дни я пошел в нескольких направлениях: детсад, дом, во двор которого подложен чемодан, и винная лавка «Вина города» в соседнем доме.
