– Ты мог в кого-нибудь попасть!
– Кто бы говорил, придурок! А кто того учителя грохнул?
– Это была самооборона! Он напал на меня!
– Да что ты? Ну, ты точно подставил нас со своим…
– Ты настоящий псих, знаешь это? Зачем ты ударил ту тетку?
– Заткнись! – выплюнул Шляпник, пытаясь что-то расслышать сквозь шум орущих детей.
– Я собирался убедить…
– Заткнись, черт возьми!
Челюсть Гусеницы захлопнулась, из носа у него струилась кровь, стекая по губам. Шляпник внимательно вслушивался. Уже? Нет, такого просто не может быть!
Но так оно и было. Перекрывая шум вокруг них, снаружи все громче завывали сирены.
* * *
– Что, черт возьми, происходит? – дрожащим голосом спросил Рэй.
Все они это слышали. Выстрелы, крики… Разжигающие страх, прочно засевший в сердце каждого студента и школьника в этой стране. После каждой новой катастрофы Сэм постоянно обсуждала произошедшее с друзьями и одноклассниками, не в силах выбросить эти мысли из головы. Как бы она поступила, если б такое вдруг произошло? Что в таких случаях следует делать? Инструкции постоянно менялись. «Надо бежать». «Надо спрятаться». «Надо запереться в помещении и ждать помощи». «Помните о том, что любое помещение может оказаться ловушкой, из которой вы не сможете выбраться»… Стоило ли полагаться на то, что учителя защитят их? Вовремя ли появится полиция?
Вопросы, на которые Сэм предпочла бы никогда не искать ответа. Она не хотела, чтобы школа Христофора Колумба оказалась в одном списке с названиями, которые все уже хорошо знали. Вирджинский политех. «Сэнди Хук». Санта-Фе. «Колумбайн». «Стоунмэн Даглас»…[9]
Она подошла к двери.
– Саманта, погоди! – крикнул Рэй.
Сэм подняла руку, чтобы заставить его замолчать. Другого выхода из музыкальной комнаты не имелось. Им нельзя было оставаться здесь. В течение последних нескольких лет инструкции сводились к бегству. К необходимости как можно скорее выбраться из здания.
Открыв дверь, Сэм выглянула наружу.
Увидела двух мужчин – оба вооружены, у одного из них по лицу стекает кровь. Другой, крупный, с короткой стрижкой и мясистыми губами, обернулся и посмотрел прямо на нее.
И поднял свой пистолет.
Едва только Карвер свернул с Гранд-Сентрал-Паркуэй, как затрещала рация в машине.
– Школа Христофора Колумба, возможна стрельба, возможна стрельба, – донесся из нее голос женщины-диспетчера, холодный и размеренный. Но Карвер различил напряженность в ее тоне.
Сразу же последовал ответ, изобилующий помехами:
– Центральная, три-семь-пять, следую на вызов!
Карвер подхватил микрофон:
– Центральная, дельта-пять-ноль-девять, следую на вызов!
Он ткнул в кнопку включения мигалок, и в отражении заднего стекла заполыхали знакомые красно-синие вспышки. Несколько раз коротко включил сирену, и машины перед ним раздались по сторонам, позволяя ему кое-как между ними протиснуться.
– Ну давай же, давай! – бормотал Карвер, петляя между ними и крепко вцепившись пальцами в руль. Снова включил сирену, подлетая к перекрестку на красный свет; все его тело уже гудело от напряжения. Быстрый взгляд по сторонам – все вроде чисто, и он промчался через перекресток, услышав позади гудки и визг тормозов – наверное, он недооценил ситуацию, но перекресток теперь остался позади и дорога была свободна, так что можно было наконец втопить педаль в пол.
Двигатель взвыл, и сирена теперь заливалась в полную силу, а рация все хрипела и потрескивала, потому что стрельба продолжалась и уже поступило сообщение о первых пострадавших. Подумав про Эбби и Сэм, Карвер отогнал эти мысли прочь.
