Скунс и Барсук. Невероятное сокровище - страница 8

Скунс кивнул.

– Почти, – сказал он с улыбкой. – Курочки очень помогли мне со списком вещей. Курочка всё замечает – тюк и шмяк, шмяк и тюк. Я могу смело заявить, что предусмотрел любую случайность, любой исход, любое нарушение, изменение и пересмотр плана. И все погодные условия.

Барсук согласно проворчал и съел ещё овсянки.

– Когда ты решаешь, что знаешь курочку, будь готов к сюрпризу! – Скунс взглянул на Барсука. – Ха! Курочки и физика всегда способны удивить! Ха-ха!

Барсук не находил это удивительным.

Скунс ждал.

Барсук фыркнул:

– Что ж, допустим. Курочки удивительно хорошо разбираются в физике.

– Хорошо разбираются? Ха! Как ты можешь говорить, что они всего лишь «разбираются» в физике? Курочки используют Квантовый Скачок, исчезая из одного места и появляясь в другом. Впечатляет, не правда ли?! – Скунс сделал паузу и притопнул задней лапкой. – Но всё же жить в курятнике мне не слишком-то нравилось. Скунсы для насестов мало приспособлены, – он поднял брови и вздохнул. – Приятно поесть овсянку на крыльце, когда идёт дождь, но не пора ли нам? Мне осталось собрать буквально чуть-чуть, и я буду готов выдвигаться.

Скунс зашёл в дом, и дверь захлопнулась за ним.

Кап-кап-кап.

Барсук проглотил остаток овсянки, шагнул на край крыльца и уставился в свинцовое небо. А потом тоже зашёл в дом.

Буквально чуть-чуть? «Чуть-чуть» Скунса покрывало кресла, разделочный стол и весь обеденный стол. Громоздились сумки и сумочки. Кульки с приготовленной для перекусов едой занимали всю кухонную стойку. Высились стопки кухонных принадлежностей. Походное снаряжение хаотично теснилось в углу. Узелки с сухофруктами (изюм, курага, кусочки яблок) лежали на чугунной сковородке. Лук, картошка и морковь заполняли сотейник. Барсук увидел небольшой мешок муки (три килограмма?). Треуголка задорно украшала увесистую тыкву. Где предметы из титана и силикона? Он согласился бы и на алюминий! Барсук напрасно искал их – здесь такого не было. «Слишком много! Слишком тяжёлых! Слишком ненужных вещей!»

Дождь стучал. Кап-кап-кап.

Барсук поставил миску из-под овсянки на упаковки с едой (больше было некуда) и откашлялся.

– А всё это влезет в рюкзак? Ты пробовал? Мы выходим, как только погода наладится.

Скунс удивился.

– Я всегда собираю свой красный чемоданчик прямо перед выходом.

– Но, Скунс, – Барсук обвёл комнату рукой, – здесь явно побольше вещей, чем пижама, куриный свисток и книжка.

Скунс подумал и сказал:

– Пижаму и свисток я беру, но книжку оставлю дома.

Барсук даже думать об этом не хотел. Он махнул лапой:

– Зайди за мной, как соберёшься. Я буду в камнекомнате.

К обеду кухня лучше выглядеть не стала. («Думаю, надо доесть старый хлеб. Французский луковый суп с крутонами».)

И к ужину тоже. («Последний кусочек старого хлеба – хлебный пудинг с персиками! А ещё рис с обжаренными овощами и кокосовым соусом».)

В любом случае дождь – кап-кап-кап – по-прежнему шёл.

За ужином Скунс признал, что им лучше выйти утром в субботу.

– Не откладывая? – спросил Барсук, с болью в сердце взирая на громоздящиеся вокруг кучи вещей.

Скунс яростно закивал.

– «Книжное оборзение» выходит по воскресеньям. В воскресенье я хочу оказаться как можно дальше отсюда.

В субботу Барсук был готов к самому худшему. Он спустился по лестнице с тяжёлым сердцем.

Гляди-ка, жёлтый рюкзак «Вненорных приключений»! Упакован и готов! Кухня расчищена и убрана. На кухонном столе горит свечка. Накрыто на двоих, с сервировочными ковриками, салфетками, приборами и стаканами с водой. Барсук медленно повернулся кругом и наконец сел.