Скворцы - страница 2

– Да, ласточка. И на чью-то беду вы с Сашкой очень на него похожи.

– Почему на беду, мама?

С тех пор миновало два февраля. В первый же год тихо-тихо угасла бабушка, и остались брат и сестра Скворцовы сами по себе – остальной родне оказалось не до них. И пришлось бы ребятам туго, если бы не повидавшая на своём тридцатилетнем веку всё, что можно и что нельзя, Нинель из соседней квартиры. Нинель научила их снимать показания счётчика, чтобы платить за электричество, мастерски изъясняться на общенародном наречии, и, случалось, подкидывала чего-нибудь съестного, – когда Лиса в очередной раз забывала пробежаться по магазинам перед лекциями в институте. А ещё проверяла иногда, чтобы посуду эти невыносимые дети мыли после употребления, никак не перед.

***

– Посуду надо мыть после употребления, – лукаво взглянула Лиса на Альку, разомлевшую от тепла и сытной пиццы а-ля рюс. Без пяти минут невестка шутливо отмахнулась от почти уже золовки:

– А мальчики на что?

Кирка отозвался тут же, умудрившись опередить самого Сашку, который только и успел, что поднять в притворном возмущении брови:

– Мальчики у вас, девочки, – и он нахально сверкнул глазами на Лису, – для того, чтобы украшать поцелуями и венками слов эти пепельные локоны! И тенистую зелень этих очей! И эти…

Договорить он не успел – Лиса фыркнула непочтительно, а Сашкина ладонь тяжело легла другу на плечо:

– Любишь женщин, Кот? Вот и давай – начни с мытья тарелок. А ты, сестра, имей в виду, этого зверя…

О чём он хотел предупредить Лису, так и осталось неизвестным: раздался протяжный, нервный звонок в дверь.

Это оказалась Нинель:

– Олеся, – Нинель была из тех немногих, кому Лиса позволяла звать себя настоящим именем, – Олесь, выручай… В коридоре света почему-то нет, и я ключ в замок вставить не могу. То ли слепая совсем, то ли безрукая уже – одно из трёх.

На звук голосов в прихожую вышли Сашка и Браун.

– Сашуль, Борик, поможете?

Браун достал из шкафа свою сумку и выудил оттуда карманный фонарь. В тусклом луче этого фонаря Сашка и обнаружил, что единственная освещавшая коридор лампочка разбита, в замке Нининой двери торчит обломок ключа, а на самой двери написано отвратительное ругательство.

– Вот раздери твою за ногу! – никогда прежде ребята не видели хохотушку и язву Нинель такой потерянной. Каштановые волосы утратили блеск, поник независимо вздёрнутый носик, и, без того миниатюрная, она показалась ещё ниже ростом. Черты лица вдруг потеряли чёткость, и сквозь отменный макияж резко проступил возраст.

Пока Браун подавленно молчал, а Кот и Сашка решали, как сподручнее выбить дверь, девчонки сосредоточенно глядели друг другу в глаза, явно что-то соображая.

– Ночуешь у нас, – у Лисы аж голос зазвенел, – разбираться, что к чему, – утром. В ЖЭК позвоним, может, там чего присоветуют. Пошли, пошли, придёшь в себя.

Браун послал Лисе странно ласковый взгляд, но она этого не заметила, под ручку увлекая Нинель во влажное тепло кухни, пропахшей ароматом небывалых стран.

Всякий, кто впервые попадал на эту кухню, на пару мгновений замирал в дверях, пытаясь привыкнуть к тому, что это – кухня. Сначала в глаза бросались надписи на стенах. Красным фломастером и щедрой Сашкиной рукой «Ум дали, дури дали!» Под ней мелким синим бесом «Моя мечта – надменна и проста» красовались Кирюхины каракули. «Небо горит – мы танцуем в огне!» – ну, это уже Лиса-алисоманка подписала. На торчавшем из стены винте, где ещё недавно крепилась разбитая упрямой Котиной башкой настенная лампа, печально болтался колокольчик. Половину обеденного стола занимали японский магнитофон и россыпь разноцветных кассет. Всем этим любовались плакаты «Арии» и портрет Кинчева, приклеенные Лисой к дверцам кухонных шкафчиков. С противоположной стены, кое-как цепляясь за высохший пластилин, на вошедшего смотрели фотографии Шевчука, Бутусова и Киссов во всей их загримированной красе. На подоконнике лежала опасно накренившаяся стопка книг – её содержимое менялось в зависимости от институтского расписания Лисы. Стопку эту с двух сторон не очень уверенно подпирали импровизированные из бутылок канделябры, похожие более на остроконечные потухшие вулканы. По балке над окном тянулся стыренный из каких-то пыльных закромов (ну, кем – и так понятно) кумач с лозунгом «За связь без брака!»