В дверь постучали. Саня подошёл и тихонько открыл замок. Снаружи осторожно приоткрыли. В образовавшемся проёме появилось обеспокоенное лицо майора Егорова. После чего он вместе с Мишей быстро зашёл внутрь и запер дверь за собой.
– Что у вас так темно? Вы закончили? – поинтересовался он запыхавшимся голосом.
– Действие препарата ещё не прошло, поэтому свет не включаем, – ответил Логопед.
– А-а… Ну и что он? Рассказал что-нибудь? – продолжил Егоров.
– Да, всё, что знал! А что у вас? – ответил Логопед.
– А у нас всё плохо, – продолжил Егоров в идиотской шутливой манере от некоторой предполагаемой безысходности, – в номере дипломат, нашпигованный гексогеном с добавлением ещё какого-то неизвестного говна синего цвета. А также, дистанционник от него и керамический "Глок 22С" сорокового калибра. С учётом всего возможно более худшего, что я могу предположить, радует уже то, что, по крайней мере, мы хотя бы на воздух уже не взлетим это точно! Система простая, рассчитана только на дистанционник, других элементов управления обнаружено не было. Да, собственно, и деактивирована сразу на месте, как и положено по протоколу – в соответствии с практической возможностью на момент обнаружения.
– Хорошо! – спокойно ответил Логопед, – теперь смотри, что надо сделать. Я сейчас ещё поработаю с болтовнёй нашего перца из Герата, его, кстати, Заир зовут, если надумаешь пообщаться. Вобью в нашу стандартную аудио программу его элементарные фразы, и пусть кто-нибудь в Центре Управления сидит с этой «радио-отвечалкой» в эфире на тот случай, если их координатор начнёт выходить с ним на связь. Короче, у них ещё бомбы есть, и они их сразу взорвут, если ему что-то не понравится.
– Да ты что?! – сразу изменился в лице Егоров, – и сколько?
– Три, но основная проблема не в этом, – нахмуренно продолжал Логопед, – а в том, что у нас нет вообще никакой возможности связаться с кем-либо на этих станциях, да и вообще никому говорить нельзя. У них есть свой человек в чьей-то системе безопасности, а это чудо в кресле не знает кто он, и на какой станции находится, понимаешь? То есть эфир мы уже потеряли: любая паника в нём равносильна взрыву. Плюс к этому мы серьёзно рискуем при оповещении другими способами, так как в таком случае мы однозначно нарываемся на их человека, и опять получаем взрыв. Что делать?
– Мне надо подумать, – ответил Егоров.
– Тут нечего думать, Костя! – резко оборвал его Логопед, – тут есть только одно решение… Надо как-то добираться до каждой станции не поднимая шума и деактивировать все бомбы самостоятельно, а ребят кончать на месте без лишней возни, только очень тихо, чтобы опять же не поставить на уши охрану, иначе у нас снова образуется риск взрыва.
– Ничего себе задачка! – возмутился Майор Егоров, – я за этим-то "Джинном из бутылки" всё утро пробегал, как партизан. И то, только втроём получилось оперативно утащить с глаз основной публики, а ты хочешь, чтобы мы по одиночке туда поехали и там такого же оперативного шороху навели. Навряд ли получится…
– Ты подожди – подожди! – спокойно перебил его Логопед, – про вас речь вообще не идёт. Ты, для начала, как туда вообще собрался попасть? У нас тут как бы режим тишины по всему архипелагу, то есть вертолёт ты уже не поднимешь, – сразу спалимся.
– Почему?
– Да потому что лётчик молча не летает! Он как, по-твоему, собрался молчать диспетчеру приёмной площадки? Это раз! А во-вторых: допустим, ты сможешь сделать один экстренный вылет до одной из станций, а что ты будешь делать потом с другими? При этом их координатор может начать подозревать неладное, и станет предупреждать своих людей о готовности к любым действиям, а значит, процент успеха операции по их уничтожению снизится в разы.
