За чашечкой кофе женщины разговорились. Вдруг Татьяна изменившись в лице говорит, что опаздывает. Хочется поскорее уйти отсюда, пока собеседница не видит, как у неё предательски подрагивает веко. «Тань, у тебя все в порядке? Бледная ты какая?» Луиза знает о Танином горе…
– Да, все нормально, – отвечает, будто в ступоре.
– Если что, скажи, может, помочь чем?
– Нет, спасибо, – улыбается Таня. Луизе не нравится её вид. Да и улыбка вымученная, на улыбку Тани не похожа, словно пародия…
– Я побежала, приду через месяц, спасибо за деньги.
– Ну что ты, тебе спасибо, – расстроенная произнесла Луиза.
Луиза, стоя у окна, провожает взглядом женщину. Плотного телосложения, не лишенная стройности, высокая фигурка Татьяны оставляет впечатление уверенности. Такая женщина способна «и коня на скаку… и в горящую избу…», но сегодня её светло-серые глаза особенно печальны и, кажется, ей нужна помощь. И самое неприятное, откуда у такой миролюбивой, спокойной Татьяны появилась тень агрессии на лице. Что-то с ней происходит, несомненно…
Выйдя в подъезд, Луиза звонит в квартиру напротив. В ней живёт соседка, с которой Татьяна всегда была дружна. Испанка Соня, как все её называют; в Россию она попала с группой детей в маленьком возрасте, когда в Испании в 1936 году разразилась гражданская война – знает о соседях всё.
– Послушай, Соня, – обратилась Луиза к пожилой женщине, – только что у меня была Татьяна, приходила за квартплатой, что-то с ней происходит, ты не в курсе?
– А что с ней? – приглашая сесть, спросила женщина.
– Да, вот, думаю, может, ты знаешь… на себя не похожа…
– Пьёт она, пьёт, Луиза. Сначала с горя, потом втянулась… – не выдержала женщина. – Недавно пришла ко мне, как к старой знакомой. Я ведь её с детства знаю, – с горечью продолжала соседка, – принесла бутылку и говорит: «Давай, выпьем». Так я всё вылила в раковину, перед её глазами. Она обиделась, раскричалась и ушла.
– Но по ней не скажешь, что пьёт, – в смятении заметила Луиза.
– Так это до поры до времени. Она, конечно, стесняется, всё-таки нормальная женщина была, но ничего с собой не может сделать… Я ей и так и эдак, ничего не помогает. А ведь хорошая, жалко её…
– Да, Соня, очень жалко!
– А что же делать?! Да вот не знаю… И родных не осталось… Подумав добавила:
– Есть один у неё, но… надежды никакой, хуже неё пьет, нашла где-то, под забором… Она бессильно махнула рукой.
Татьяна спешит. По скользкому снегу идти нелегко. То и дело поправляет шарфик на шее, не нуждающийся в этом. Нервничает…
На Вавилова садится в трамвай и едет на работу. Простое милое лицо. Неброско, симпатично одета, весь облик гармоничен, однако взгляд – печальный, скорее страдающий – напряжен…
Она работает экономистом и кассиром по совместительству в фирме по поставкам медицинского оборудования. И сейчас все её существо ждёт минуты, когда окажется в кабинете одна. Помимо собственной воли, что-то гораздо сильнее неё – жёсткое, нетерпеливо-алчное, будто вампир внутри – управляет её желанием, требуя немедленных действий. Тело ломит, пальцы мелко трясутся…
Здесь никто не помешает, здесь она хозяйка себе, до обеда её никто не потревожит.. Поздоровавшись с коллегами в коридоре, она проходит в комнатку, попросив не беспокоить, так как должна готовить отчёт. И это чистая правда. Но… после вожделенной рюмочки…
Татьяна открывает сейф, достает бутылку, наливает светлую жидкость и залпом опрокидывает содержимое в рот. Вытерев губы, вздыхает. Наливает вторую, жадно пьёт. Взгляд смягчается, напряжение отпускает… Теперь можно работать.
