Вошли «паровозиком», друг за другом, и остановились в темном коридоре.
Звук «Бау-ууу». Над головами. Стрела пробила дверь.
– Ложись! Засада! – скомандовал Жорик, бросившись на пол.
Там, где они только что стояли воткнулась вторая стрела. Так что Жорик родился второй раз, несколько секунд назад
Поползли по-пластунски, двигая перед собой импровизированные щиты-биксы с медикаментами. Налево была кухня, без признаков опасности.
Дальше был зал с открытой дверью, откуда хорошо просматривалась входная дверь и хорошо простреливаемый коридор. Следующая стрела подтвердила это, издав печальный звук «Дзинь!», отскочила от металлического бока бикса.
– Не высовываться из укрытий! – вновь скомандовал Жорик.
Жорик на мгновенье выглянул из-за дверного косяка и в тоже мгновенье стрела, впилась в дерево, сантиметров на десять выше Жориного лба.
Увиденное сильно потрясло бывалого фельдшера. Несмотря на мусульманское прошлое Ахмадуллин перекрестился и произнес:
– Больше не буду брать двойных дежурств, а то сам стану себе пациентом.
– А что там? – с тихим ужасом спросил Бахытжан
– Там дикая Африка!!!
Картина, увиденная Жориком, напоминала виденный недавно по видику отрывок из фильма «Копи царя Соломона»
За большим кожаным диваном, как за крепостной стеной замка, стоял сухопарый мужчина в круглых очках, в оранжевой набедренной повязке. Все его тело, включая лицо, было разукрашено красно-белыми полосами. В руках он держал лук, а сзади стояла большая искусственная пальма.
– Я вождь племени масаев, профессор Бутурумба Зайцев. Я не стану вашим рабом, и вы подлые белые наемники, не отберете у меня свободу и сокровища! Апартеид не пройдет! Свобода или смерть!
Воспользовавшись короткой паузой Жорик давал распоряжения:
– Т-а-ак, мы так долго не продержимся! Станислав Александрович ползите на кухню, там есть кухонный стол, будем его использовать как большой щит. А ты, Баха давай, за посудой, там вроде сервиз какой-то стоял… – давал распоряжения Жорик
Потом они совместными усилиями перевернули тяжелый дубовый стол и перетащив его ко входу в гостиную, заняли оборону.
На кухне был найден сервиз «Мадонна» на двенадцать персон, тарелки и чашки использовались как осколочные гранаты, так как Жорик рекомендовал кидать их в стену за профессором или в потолок.
Стол был утыкан стрелами как гигантский дикобраз.
Неожиданно все прекратилось.
– В атаку! – закричал Баха и поднялся в полный рост с молочником в руке.
И тотчас что-то попало ему в лоб. С криком «Бля!», он рухнул назад с закрытыми глазами, ударившись затылком, он вновь произнёс: «Бля!» и сел на пол с открытыми глазами.
Коллеги по обороне стола начали его трясти.
– Вы тоже уже ТАМ? – буднично спросил Бахытжан.
– Где?
– В раю. Вас тоже стрелой убили?
– Паду ли я стрелой пронзённый. Ага, гачпекнусь я дрючком, пропертый… Да живой, ты Бахыт, живой. Он, бумажной пулькой, из резинки тебе в лоб попал. Вот, смотри, – сказал Станислав Александрович и протянул послюнявленную и свернутую под углом в 90 градусов полоску бумаги.
Баха окончательно пришел в себя, его лицо приняло доброжелательно-мстительное выражение, и он грозно пропел:
– Сейчас прольется чья-то кровь! Пленных не брать!
Профессор слабо отбивался, но итог боя был предрешен.
Вождь-профессор был весь изранен осколками от сервиза, однако сначала его связали за руки и за ноги и лишь потом облили его из пузырька с йодом. Когда йод закончился, в ход пошла зеленка.
