Обернувшись, Сергей увидел длинноволосого юношу, с изумлением взиравшего на картину расправы. Широко распахнутые глаза резко контрастировали с спокойным лицом и они же твердо уставились прямо на него. Роднин почувствовал неловкость, затем вновь накатывающее чувство опасности. Это… он? Ему казалось, что парень вот-вот достанет из кармана нож и накинется на него– настолько колюч был этот взгляд и подозрительно подрагивала правая ладонь, вроде бы, нет, точно тянется к карману джинсов! Сердце бешено забилось, ярость начала бурлить в крови. Перехватив камень поудобнее, он двинулся на юношу.
А тот лишь качнул головой и с прытью рыси забежал в их общий подъезд.
"Стой, собака!"– рявкнул Сергей и бросился за ним следом, – "Поймаю– зашибу!"
Однако ни на первом этаже, ни на последнем его не оказалось. Люк на крышу, казалось, был надежно задраен. Плюнув на лестницу в досаде, Сергей пнул какую-то дверь и, не дожидаясь возмущенных криков жильца, сбежал вниз. Вновь посмотрев на тушку убитого ворона, покачал головой, понимая, что погорячился. Это же всего лишь птица. Только птица, которая не знает, что нельзя мешать людям спать, стуча в стекла до того, как солнце поднимется над Птичьей улицей.
* * *
Уже через пятнадцать-двадцать минут он стоял перед заветной дверью. Достав запасной ключ из кармана, повернул ключ в скважине и распахнул дверь настежь. По гостиной гулял сквозняк. Его бывшего пациента не было на месте.
–Дьявол бы тебя побрал, чертов идиот! – не выдержав, застонал Сумароков.
Выбегая на лестничную площадку, Виктор наткнулся на юношу, что быстро поднимался вверх, перепрыгивая через три ступени за раз. Едва не сбив его с ног, Виктор успел схватиться за воротник рубашки прежде, чем парнишка покатился с лестницы. Сбивчиво извиняясь, он поинтересовался, видел ли тот своего неадекватного соседа. "Опять на крыше, вероятно. Ее постоянно запирают, но он как-то умудряется туда попасть."– пробормотал себе под нос мальчишка. Виктор тут же помчался по лестничным пролетам вверх.
Распахивая люк на крышу, он уже знал, что никого там нет, но все равно поднялся, чтобы проверить наверняка. В первые минуты он просто бестолково метался в разные стороны, порываясь посмотреть там, там и там. Затем плюнул и выглянул со стороны двора. Площадку полностью скрывали аномально высокие и пышущие хвоей деревья, возле машин никого не было. Лишь цепочка старых кошелок медленно патрулировала улицу, иногда присаживаясь передохнуть на скамейке. Ругаясь, Сумароков подошел к люку и дернул за ручку. Заперто! Какого?.. Решив не торопиться, размеренным шагом направился по крыше к следующему корпусу, раскидывая носком ботинок валяющиеся осколки из-под битых бутылок, окидывая с отвращением валяющиеся презервативы и полиэтиленовые пакеты с клеем. Добравшись до второго корпуса, переступил через невысокий, покрытый рубероидом, в свою очередь щедро смазанный гудроном, плинтус, подошел к следующему люку. Открыто! Стараясь не спешить, он начал спуск вниз, каблуками скользя по неестественно скользким ступеням со сбитыми уголками. В какой-то момент одна из ступеней ушла из-под каблука и один из пролетов Виктор преодолел на своем внушительном от природы заду. Скрючившись в позе старика, страдающим болями в спине, и потирая зад, доктор вышел во двор и как мог быстрым шагом обошел по всему периметру. Никого! На площадке носились дети. "Так, детей он особо не любит, так что там его нет. У кого бы спросить?"– и, подбежав к старухам, он спросил их, не видели ли они явно неадекватного лысого мужчину, что проживает в одном из корпусов.
