–Успокойся, Сережа, не все так худо, как ты говоришь. – "Что же ты, дурак старый, несешь?! Придумай, как затащить его в больницу!"– Ты малость не в себе, но все хорошо– нет ничего, чего нельзя поправить!.. Я понимаю, что мир, в который ты так хотел попасть, не пустил тебя, и так же понимаю все то, что ты испытываешь– действительно нелегко быть в стороне ото всех, это чистая правда! Позволь мне помочь тебе. Не против, если мы с тобой съездим ненадолго в лечебницу, пройдем пару тестов, а потом просто поговорим обо всем?– "Он на взводе, будь осторожнее."
–О, нет-нет-нет-не-е-ет!– запротестовал Сергей,– Обратно я ни ногой! Ты не заставишь меня!
–Ну разумеется, никто не принуждает тебя ехать со мной, я просто прошу тебя…– "Думай, Витя, думай!"– Я хотел попросить тебя, как друг, потому что я очень за тебя волнуюсь. Поверь мне– я не отношусь к тебе так, как ты это себе представлял. Признаю, что намерения по отношению к тебе у меня отчасти действительно были честолюбивые– мне хотелось добиться успеха там, где потерпели поражение другие. Но так же мне хотелось дать тебе шанс на лучшее будущее, приложить руку к твоему выздоровлению. Просто… помочь тебе. – "Он задумался! А теперь медленно приблизься к нему…"
Но, едва Виктор сделал шаг, Сергей посмотрел на него так же, как на любого другого человека, проявившего враждебность.
–Ты мне не друг, не ври!
Надо был заканчивать поскорее– неустойчивая психика вот-вот толкнет его на что-то непоправимое! Сумароков понял, что теряет пациента, теряет свои труды, на которые были положены годы. Он не ведал, как еще подобраться к нему так, чтобы не случилось рецидива– если случится приступ, это уже будет целиком его вина. С другой стороны, Виктор уже твердо решил вернуть Сергея в клинику. Все, баста! С экспериментами давно следовало завязать, а этот уже застыл на грани провала, готовый вылиться во что угодно– от попытки самоубийства до нападения на людей. Он не контролирует себя, больше нет, и теперь остается лишь…
И тут Сумароков вспомнил слова Валентина.
–Я не друг, ты прав. Но я отношусь к тебе, как отец к сыну.
Опешив от неожиданных слов, Сергей удивленно распахнул на него свои уже не жуткие глаза, не удержав отъезжающую вниз челюсть.
–Я не говорил тебе, потому что не знал, как ты к этому можешь отнестись, обрадует ли это тебя, но ты для меня действительно, как сын. – продолжал Виктор говорить, не сводя глаз с кровавого пятна на руке, часть которого осталась на лбу Роднина.
"Прости меня, мальчик, за все. И в особенности за это!"
–И я очень беспокоюсь за тебя! Не могу игнорировать то, как ты справляешься с этой жизнью, не способен больше отвлечься на сторонние мысли даже о других своих детях, потому что ты целиком захватываешь мои мысли! Я знаю, что в последнее время я отдалился, но у меня, ты же знаешь, много других пациентов, которые так же нуждаются в помощи! И в конце, когда уже все, что можно, сделано, я все еще хочу тебе помочь. Но для этого нам нужно поехать в лечебницу, совсем ненадолго!
–А на сколько это "ненадолго"? – полюбопытствовал Сергей и Виктор почувствовал, как у него отлегает от сердца.
–День, может больше. Посидишь с нами в кабинете, чаю попьем! У меня как раз еще несколько книг новых набралось, которые я тебе забыл отдать. Ну, как тебе? – "Улыбнись, растяпа!"
–Только на день, и все? – Сергей недоверчиво приподнял брови, при этом опустив лицо. "Теперь я понимаю, что любое его движение иногда действительно до странного отвратительно смотрится. Особенно, когда его руки…"
