– Отлично! – сказал Джей, увидев меня. Он сидел за компьютером, а прямо за его спиной светился мягким белым сиянием ангел-хранитель. Ангел приветственно кивнул мне и тут же снова переключил внимание на Джея. Я уселась на свободный стул рядом с другом, увидела надпись на экране, и у меня по коже побежали мурашки. Греховодники.
– У них, – сообщил с лучезарной улыбкой Джей, – наконец выходит дебютный альбом.
– Неужели они его записали? – Последний раз, когда я искала информацию о «Греховодниках» в сети, мне мало что удалось обнаружить. Но это было радостное известие. Значит, Кай с головой ушел в музыку. С ним порядок.
Джей засмеялся:
– Ну, да. Как ты думаешь, чем они занимались в Лос-Анджелесе? На самом деле диски продаются пока только в Калифорнии, но я нашел отцензурированную версию для радио. Хочешь послушать?
Я пожала плечами, изображая вежливый интерес:
– Да, пожалуй.
Интересно, слышал ли Джей оглушительное биение моего сердца. Он щелкнул по какой-то ссылке, и моя попытка казаться равнодушной рассыпалась прахом с первой же ноты. Я подалась вперед, цепляясь за каждый звук ударных так, как будто он по прямой линии соединял меня с человеком, держащим барабанные палочки.
Играли они более приглаженно, чем на концертах, но всё равно потрясающе. Пошел текст, и я затаила дыхание.
Я пытался тебя предупредить,
Но девчонки никогда не слушают.
Ты застраховала свою невинность?
Ведь сейчас ее украдут
Прямо у тебя из-под носа.
Готовься ловить нездешний кайф.
У меня в мозгах всего одна извилина,
А у тебя дивный зад.
Припев:
Я жил припеваючи,
Одеревенев в своей раковине,
Но ты застала меня врасплох,
И теперь я перепуган до чертиков.
Я не хочу чувства к тебе,
Я не хочу чувств.
Если чувство значит боль,
Я не хочу быть настоящим.
Ты меня заводишь, девочка,
Ты укрощаешь мой пыл.
Ты выпускаешь свою внутреннюю лису
Из клетки погулять.
Как только наши губы соединились,
Я увидел это в твоих глазах,
Но сейчас я понимаю,
Что и ты меня [тогда] видела.
Чего я от тебя хочу?
Я хочу всего.
И не собираюсь [ни с кем тебя] делить —
Это не временное увлечение.
Ты можешь быть моей плохой девочкой,
И я даже буду твоим хорошим мальчиком.
Как это всё перевернулось?
Всё на х…, я буду твоей интимной игрушкой.
– Ну, как тебе? – спросил Джей. – Правда, здорово?
Я тяжело сглотнула – мне вдруг захотелось пить.
– А там указано, чьи слова?
Джей посмотрел на меня с удивлением.
– Все их песни пишет Майкл – кроме того, что получено от внешних авторов. А почему ты спросила?
– Просто интересно. Кое-что в этом тексте…
– Ой, – на лице Джея появилось сочувственное выражение. – Тебе показалось…
– Не обращай внимания. – Я махнула рукой, показывая, что все это глупости. До чего же неловко.
– Дай-ка я все же проверю.
Он стал щелкать по ссылкам и в конце концов добрался до описания альбома.
– Да, так и есть. Там говорится, что автор песни – Майкл Вандерсон, солист группы.
– Круто. – У меня отчаянно першило в горле. – Спасибо, что дал послушать. А фото какие-нибудь есть? Например, обложка альбома? – Я не сводила глаз с компьютера, боясь ненароком поймать грустный взгляд Джея или его ангела. Джей пощелкал еще.
И на экране появились они. На переднем плане красовался солист Майкл в облегающей, как всегда, одежде, остальные расположились за ним. Каидан стоял дальше всех от камеры, широко расставив ноги, низко опустив голову и засунув большие пальцы рук в карманы. Его темно-каштановые волосы, которые были коротко острижены, когда я видела его последний раз, успели отрасти и свисали на глаза, едва заметно завиваясь. Он был весь в черном, но сквозь завесу волос ярко сверкали темно-голубые глаза. Я стиснула в руке свой бирюзовый кулон и поняла, что дрожу.
