Джек переводил взгляд с леди Уоррик на дверь и обратно. Правда ли это? Он сбежал из тюрьмы несколько часов назад, и тюремное начальство вряд ли захочет придать огласке тот факт, что один из заключенных вырвался на свободу. Данмур находится в сотнях миль от столицы. Самое большее, что может произойти, это появится сообщение в йоркских городских газетах. В Лондоне о его побеге никто не узнает. С другой стороны… Рокли всегда старался хватать любую информацию, имеющую к нему отношение. Он платил чиновникам и информаторам по всей стране. О побеге Джека могли не сообщать официально, но наверняка один из тюремщиков, если не сам начальник тюрьмы, был подкуплен. Вне всякого сомнения, Рокли за ним присматривал, и этому негодяю обязательно послали телеграмму, что Джек на свободе. Его светлость наверняка стал еще более подозрительным после того, как Джек попытался его убить. А это означало, что он удвоил, а может, даже утроил обычное количество своих телохранителей. Когда-то Джек был одним из них. Все они – грубые злобные типы вроде него самого. И, как и он когда-то, они ни перед чем не остановятся, защищая своего хозяина. Ева права: если он хотя бы чихнет в сторону Рокли, его укокошат. И правосудия для Эдит не будет. Останется только холодный труп ее брата, гниющий где-нибудь на улице.
Далтон выругался самыми грязными словами, какие только знал.
– Последи за своим языком! – прошипел Саймон.
– Я буду говорить все, что хочу, и точка. Отцепись от меня!
Джек заехал Саймону локтем в плоский живот, однако щеголь только крякнул, но Далтона не отпустил.
Ева пристально посмотрела Джеку в глаза и произнесла:
– Кажется, мистер Далтон уловил логику. Он решил нас не покидать. Не так ли, мистер Далтон?
Джек одарил ее мрачным взглядом.
– Я остаюсь. Пока.
– Очень любезно с вашей стороны.
Леди Уоррик кивнула, и Саймон наконец отпустил Джека, хотя, судя по выражению лица блондина, ему не хотелось этого делать. Ева быстро заперла все замки и с глухим стуком задвинула засов. «Эти ребята из «Немезиды» дурака не валяют, во всяком случае, когда дело касается безопасности их задниц», – подумал Джек.
– Считайте это место убежищем, где вы прячетесь от враждебного мира, – сказала Ева.
Джек прошелся по гостиной, с мрачным удовлетворением отмечая про себя, что при каждом его шаге посуда и всякие безделушки дребезжали, как кости.
– Вот только вы, ребята, точно такие же враждебные, как любая банда головорезов.
– Есть некоторые глотки, которые просто необходимо перерезать, – ответила Ева, снова поворачиваясь к нему. – Выражаясь метафорически. И вы будете тем лезвием, которое перережет горло Рокли.
– Метафорически, – язвительно заметил Джек. – По той причине, что вы так не работаете.
– «Немезида» не убивает, – сказал Лазарус. – Во всяком случае, мы не совершаем хладнокровных убийств.
– Черт, звучит так красиво, что мне, наверное, стоит сделать такую татуировку на груди! – взорвался Джек.
Лазарус подошел к нему и закатал рукав рубашки, открывая сильные загорелые руки с порослью серебристых волосков. На предплечье красовались татуировки. И хотя за десятки лет они поблекли и слегка расплылись, Далтон рассмотрел, что это расположенные один за другим семь ножей.
– Это за тех, кто погиб в Лакхнау, – проворчал Лазарус. – За моих друзей. За время той осады я убил бог знает сколько мятежников. Получил за мои старания Крест Виктории, но это не имеет значения. Слишком много крови пролилось, океаны крови, и проливал их я. Но мы, – он выразительно посмотрел поочередно на каждого из членов «Немезиды», включая Харриет и Еву, – оставили все это позади.
