Она подала мне смятый, сложенный вчетверо листок бумаги, развернув который я прочла: «Наташа, меня забрали в милицию, Пацевичу я уже звонил, он с тобой свяжется. Что бы про меня ни говорили, не верь; знай, меня подставили. Игорь».
– Это его почерк? – спросила я.
– Конечно. – Наташа удивленно посмотрела на меня. Мы опять замолчали. Потом Наташа заговорила робко и неуверенно: – Я вас хочу попросить об одном… одолжении… Ведь мы почти все утро сидели вместе, и эта разборка произошла буквально через полчаса после вашего ухода. Так вот: не могли бы вы завтра адвокату, а потом милиции заявить, что во время разборки мы все втроем сидели у нас дома и пили чай?
Так, очень интересно! Если я правильно поняла, от меня просят ни много ни мало, а лжесвидетельствования. А так как обвинение против Игоря очень серьезно – убийство, – то за лжесвидетельство в его пользу можно очень здорово получить по шапке.
– Ничего не выйдет! – сказала я сухо. – Есть человек, который во время этой разборки видел меня в этом трамвае. И этот человек уже всем все разболтал.
– Ах да! – воскликнул Валера. – Твой бородавчатый ухажер! Он сегодня весь вечер, как ты ушла, по студии ходил и всем подряд рассказывал, какая ты мужественная: днем попала в разборку, а вечером ведешь как ни в чем не бывало эфир.
Я пожала плечами.
– Собственно говоря, понятно, почему милиция арестовала Игоря, – сказала я. – Ведь Сучков был его конкурентом. Удивительно другое: что они так быстро на него вышли.
Наташа посмотрела на меня глазами робкой лесной лани:
– Да неужели вы думаете, Игорь был способен на такое?!
– Ну а почему нет? – сказала я, в душе удивляясь собственной жестокости. – Ради денег люди готовы на что угодно. Куда он, собственно, поехал сразу, едва я ушла от вас? Он промчался мимо меня на своей «Газели» и чуть было не сшиб.
Наташа смотрела на меня растерянно, беспомощно. Валера, напротив, оживился.
– А он куда-то ездил? – спросил он Наташу. – Вы знаете, куда?
– Нет, не знаю, – прошептала та едва слышно, опуская глаза. – Он ничего не сказал мне. Кто-то позвонил ему, попросил срочно приехать, и он уехал. А вернулся как раз перед тем, как мне на передачу уходить. Бледный как смерть, лег на диван, лежит, ничего не говорит. Я сразу почувствовала недоброе, но расспрашивать времени не было. Я решила после передачи с ним поговорить. А после передачи вернулась – его нет. И вот эта записка…
У меня сжалось в груди от боли и сострадания, когда я дослушала до конца эту историю, но Валерий воспринял услышанное иначе.
– Но это еще не так плохо, – сказал он почти весело. – Там, куда Игорь поехал, он с кем-то встречался, верно? С кем, для чего – это все адвокат у него завтра спросит и найдет тех, с кем он встречался. И те подтвердят его алиби.
На лицах присутствующих затеплилась надежда, но в моей душе был мрак.
– А если они не подтвердят? – спросила я саркастически. – Или мы их не найдем? Или мы их найдем, а они заявят, что никакого Игоря Горелова не знают? Или Игорь сам откажется их нам назвать? Или те, кого он назовет, и окажутся теми самыми бандитами, которые убили Дмитрия Сучкова?
Все смотрели на меня удивленно, не понимая смысла сказанного мною.
– Подожди, Ирина! – сказал Володя, мой самый главный психолог, лучше всех понимавший меня. – Ты что-то знаешь? Ты что-то видела там во время разборки? Так говори! Говори, что ты видела!
