Алиана Этри
В клане, где я выросла, мужчины не забирали магию у одаренных женщин. Они, наоборот, относились к ним с уважением, ценили их и берегли – особенно тех, кто обладал даром исцеления. Поэтому ситуация, в которой я оказалась, попав в тело Алианы Этри, шокировала меня и надолго выбила из колеи. Как, впрочем, и факт рабства. У нас рабов не было. Можно было нанять себе прислугу. Но это были такие же равные в правах люди, и за работу им платили жалованье. У меня, например, была гувернантка, которая обучала меня премудростям семейной жизни. Родители уже начали подыскивать мне жениха, и благодаря наставнице я имела представление, с чем мне предстояло иметь дело в свою первую брачную ночь.
И все равно оказалась не готова.
Эльф не спал, вопреки моим малодушным надеждам. Подтянувшись на цепях, он полусидел у изголовья кровати. Покрывало сползло, открывая большую часть голой, лишенной волос груди с темными горошинами сосков. То, что было скрыто под плотной тканью, дорисовало мое воображение. Все же мне хватило нескольких мгновений, чтобы идеальный рельеф этого мужского тела намертво отпечатался в моей памяти. И стоило лишь представить…
Я открыла рот, чтобы заговорить, но все слова застряли в горле под прямым, обжигающим взглядом. Пленник смотрел на меня с такой искренней ненавистью, что мне стоило огромного труда просто остаться на месте. На его запястьях были красные следы от металлических браслетов, к которым крепились цепи, и нетрудно было догадаться, что он пытался освободиться. Я бы, наверное, на его месте тоже пыталась, как лисица, которая скорее отгрызет себе лапу, чем останется в капкане. Но эльфа удерживали не только цепи, но и особая печать подчинения, которую я пока не могла с него снять.
– Мне жаль, что ты остался голодным, – с трудом подбирая слова, сказала я и все же попятилась, потому что этот зверь на меня оскалился.
Блюда, даже накрытые крышками, давно уже остыли, но я все же взяла одну тарелку, наполненную мясным рагу, и вернулась в игровую комнату. Приближаться к пленнику было страшно, и мне потребовалось все мое мужество, чтобы обойти широкую кровать и поставить увесистую ношу на низкий столик. Все это время эльф наблюдал за мной, будто пытался убить взглядом, и молчал.
– Я бы хотела исправиться, чтобы ты не остался совсем голодным, – снова начала мямлить я и, наколов кусочек мяса на вилку, поднесла к его лицу.
Пленник отвернулся.
Он что, не голоден?
Будто в ответ на мой невысказанный вопрос, из живота эльфа послышалось протяжное урчание.
– Поешь, – настойчиво предложила я.
– Я не знаю, какую отраву ты добавила в это мясо, – зашипел на меня пленник, – но я не проглочу ни кусочка, даже если буду умирать от голода.
О, он со мной заговорил.
Голос у него оказался низким и хриплым, и таким приятным, что у меня по позвоночнику прошла волна дрожи.
– Я ничего не добавляла, – сказала я и прикусила язык. Что, если прислуга действительно что-то подмешала? У эльфов, как я поняла, обоняние было лучше, чем у людей. Я принюхалась, но кроме аппетитного запаха мяса и специй ничего не уловила. Да и кто стал бы травить моего пленника? Немного помедлив, я сунула в рот угощение, которое предлагала эльфу. Медленно прожевала и проглотила. Взгляд, устремленный на меня, не потеплел ни на градус.
