Наиль быстро приспускает джинсы, толкается в меня большим членом.
— АХ! — вскрикиваю, — ненасытные животные!
— Да, мы такие, — Шахов расстегивает мою рубашку, пока Наиль ввинчивает в меня свой член, — и мы очень завелись. Когда ты сказала, что не хочешь защищаться от нас…
— ААА! МММ! — мычу, не в силах собрать мысли в слова, — АХ! ЕЩЕ!
— Да, детка… вот так — огромный член внутри меня быстро подводит к финалу.
А огромные руки Гриши на моих грудях завершают этот порочный этюд. Кусаю губы, вою от удовольствия. Но у оборотней иные планы. Они меняются. Наиль разворачивает меня от стены, прижимает к себе.
Жарко и мощно целует. Напористо. А Шахов протискивается в сокращающееся лоно.
— Ах! БОЖЕ! — скулю, выгибая спину и подставляя всю себя этим двоим.
— Вот так, крошка… воооот, какая же ты горячая, — бормочет Гриша, когда его член с хлюпающим звуком долбит мою киску.
— Это не я… это вы… — пищу, — ЕЩЕ! ААА! Я сейчас… почти… МММ!
Наиль терзает мои губы, не даёт дышать. Крепко держит меня, пока я сокращаюсь на члене Шахова. А он вливает в меня свою сперму. И снова я вся в ней…
Семя течет по бёдрам. Оборотни громко рычат. Тяжело дышат.
— Ахуенно, — Гриша стискивает мою истерзанную грудь, — ты невероятная, малышка…
— Наша истинная маньячка, — скалится Наиль, — доит нас, как хочет…
— Это не я, — нахожусь в полусознательном состоянии, еле стою на ногах
Шахов берет меня на руки. Обвиваю его широкие плечи, тыкаюсь в сильную шею.
— Я влюбилась… — бормочу, — так сильно, что страшно…
— Ничего не бойся, — мурчит волк, — мы никогда тебя не оставим.
— Обещаете?
— Да, малыш. Я пока сделаю тебе восстанавливающий напиток. Мы сорвались и выпили тебя… слишком много взяли, — меня усаживают на просторную софу.
— Опять вы за своё, — вяло улыбаюсь, — но мне нравится, какие вы оба дикие.
— Мы же твои звери, детка, — подмигивает мне Гриша.
— Хотела бы я быть волчицей, — вздыхаю, — тогда бы и волчата у нас были. И вы бы не сдерживались и не боялись меня прикончить во время секса.
У альф огромный пентхаус. Его даже глазами не объять!
— Нравится квартира? — спрашивает Гриша, расстегивая верхние пуговицы рубашки.
— Большая, — скромно улыбаюсь.
— Хочу, чтобы ты с нами жила здесь. Мы оба хотим. Прекрати сопротивляться, Алин.
— У меня родители… они не поймут, — бормочу, гладу голову на плечо Шахова, — я не могу их игнорировать. Ведь кроме мамы и папы, родственников у меня нет.
— Тебе придётся их оставить. Потому что мы не можем рисковать и рассказывать о нас… даже им.
Не знаю, что сказать. Оставить родителей? Но я не хочу!
— Я люблю их, Гриш. Не просите меня выбирать.
— Если бы я мог, я бы не просил. Но тебе придётся. Ты родилась для нас с Наилем. И пришло время занять своё место подле нас. А твои родители… им лучше забыть о тебе.
— Что? Это жестоко! — пытаюсь отстраниться, но волк хватает меня, прижимает к себе.
— Да. Но так правильно, детка. Мы не можем подвергать риску тайну нашего существования. И психику твоих родителей. Эта информация может стать опасной, понимаешь?
— Понимаю. И что вы хотите сделать?
— Они тебя забудут.
Фраза, словно обухом по голове.
— Что? Почему? Как?
— Я могу это сделать, — в дверях появляется Наиль со стаканом в руках.
Подходит к нам и протягивает мне.
— Выпей.
Осушаю, не глядя. Даже вкуса не чувствую. Ведь все мои мысли о маме и папе. Они забудут меня? Нет!
— Я так не хочу, — всхлипываю, — так нельзя!
