Из леса на простор полей при утренней заре выбрались и тот час же перед их взором на высоком холме появилась крепость сложенная из белесого камня. Киев. Нет, не мать городов русских. В этой реальности, городишко, даже не средней руки. Пограничный погост княжества Черниговского. Но чувствуется мощь! Такое укрепление сразу так просто не возьмешь на щит, попотеть кочевникам, да и жадным соседям придется. Внизу несет свои воды полноводный Славута. У крепостных стен к твердыне посады, лепятся хатками и садками. Вон, видать погостный торг, по ранней поре пустующий. Чуть время пройдет, и все оживет людским гомоном, а на реке появятся рыбачьи лодки и купеческие струги. Оно конечно, глубокая провинция, но везде люди живут. Матушка Русь велика.
Перед крепкими, мореного дуба воротами, кавалькада встала походным строем. Полусотник гриди Рылей, окликнул сторожу:
–Отчиняй ворота, сонные тетери!
Сверху стены, у воротных створ, послышалось шевеление и лязг железа. Не признали «кормильца».
–Кого там леший к порогу привел? – послышался недовольный голос.
–Открывай! Вишь, княжич из похода ворочается, решил к вам заглянуть, свое имение проведать. Отпирай живей!
Видно, что признали. Забегали внутри крепости. Вскоре под шум механизмов распахнулись ворота. Утро вступило в свои права. Пришпорив лошадей, кавалькада промчалась внутрь городка, по отсыпанной неровным щебнем дороге потянулась к теремным строениям наместника князя в погосте. Погост окончательно проснулся…
Боярин Ждан принимал в покоях детинца сына своего соверена. Отоспавшийся после ночной скачки Святослав с аппетитом уплетал предложенное угощение, запивая все съестное духовитым сбитнем. К хмельному меду он был пока что равнодушен. Наместник в свою очередь приложившись к хмельному питию, неспешно докладывал юноше о положении дел в погосте, о трудностях пограничной службы. Святослав казалось, слушал вполуха, кивал, чувствовалось думал о чем-то своем.
–…Приходят малыми кошами, в основном молодь. Лихость свою показать норовят. Сельцо какое пограбят и снова в степь с хабаром, захваченным скотом и полоном норовят убечь. На реках тож озоруют, хитрость проявляют. Подгонят к ладейной стоянке десятка три лошадок, вроде бы табун дикий к воде устремился. Купцы думая, что одичавшая животина ничейна и может послужить легким прибытком в мошну, радуясь легкой добыче, кидаются их ловить. Поодиночку людин славянских куманы на аркан и берут, лодьи разграбив сжигают. Приходится догонять, отбивать купцов, смердов и пограбленное добро. Ежели за реку успеют удрать, то могем и не угнаться. Большая орда давно не приходила. Мыслю, сия мелочь не просто так к нам, словно пчелы на мед слетается. Дороги метит, селища и веси запоминает. Степняки, коих живыми споймали, все как один к орде хана Багубарса принадлежность имеют.
–Ну да, может и так. А дозоры в саму степь слать не пытался?
–Посылаю. А как же? У меня на все про все, две сотни стражи имеется. Так, полусотня территорию дозором кажную седмицу объезд творит. А еще тайные разъезды у весей обретаются. Но тех мало. По десять воев в разъезд посылаю. Смердов не пошлешь ведь? Они хлебушек ростят, скотину держат. В общем, сам знаешь княже, их варна в другом на сей земле. Не воины.
–Знаю.
–Ты лучше поведай, княже. Как сам в поход сходил?
–Как сходил? – Святослав смежил брови, пасмурнясь лицом. – Как сходил! Половцев мы побили и на полонинах, а потом и в степи. Хабар взяли не малый. Своих из рабства освободили, кого нашли.
