Лапаев несколько секунд сидел молча, очевидно прокручивая варианты возможных нарушений.
– Самоволка! – воскликнул он с воодушевлением Архимеда произнёсшего: «Эврика!».
– Тоже вариант. Только конечно опасный. Как бы потом хуже не было…
– Да опасный, но – верный! – заключил Славик. – Может быть, потом целую неделю из наряда вылезать не буду!
– Целую неделю? А не загнёшься? – недоверчиво спросил я.
– Нет! – твёрдо ответил Лапаев, и тут же вкрадчиво спросил:
– Пойдёшь со мной? Я же здешний, местный. Скучно не будет. Домой ко мне сбегаем, поедим досыта, искупаемся в человеческих условиях, видик посмотрим. Пойдёшь?
– Нет, брат. Давай без меня. Я лучше потерплю.
Лапаев с тем же вопросом обратился к Диману с Горкиным:
– Пацаны, кто со мной в самоволку завтра?
Но Горкин с Диманом, по всей видимости, не горели желанием разделить грандиозные планы Лапаева и отрицательно замотали головами.
Я воспользовался моментом, когда Лёха подсел поближе, и пихнул его в плечо:
– А здорово ты меня разыграл этой ночью!
Горкин с недоумением уставился на меня своими большими лемурьими глазами:
– Это ты про что!?
– Ну ты же выследил, куда я пошёл, а потом спрятался в темноте, когда я заснул и разыграл меня.
– Ты что, больной? Я умирал, как хотел спать. Делать мне больше нечего, как среди ночи тебя караулить и пугать. Ты когда ушёл, я еле добрёл до казармы, и даже не помню, как заснул. Утром обнаружил что, даже одежду забыл снять.
Мне стало не по себе. Или он меня разыгрывает, или…
– Я тебе не верю… – ухмыльнулся я.
Но Горкин посмотрел на меня своим безвинным проникновенным взглядом, и я поверил, что он не врёт. Почти поверил. В двух словах я рассказал ему о странностях, которые имели место быть сегодняшней ночью и утром. Горкин только пожал плечами:
– Бывает… – заключил он. – Всему есть научное объяснение. Это, скорее всего, какое-то магнитное излучение поля земли. Вот я в позапрошлом году, когда был в доме отдыха в горах…
– Лёха! – осёк его я. – Это никакое не магнитное излучение. Это реальность…
Диман отвлёкся от своей дискуссии с Лапаевым и встрял в наш разговор:
– Что там ещё за излучение такое?
– Он говорит, что видел Нечто. – объяснил Горкин кивая в мою сторону.
– Сам ты Нечто! – обиделся я. – Я видел ночью странный сон, кошмар какой-то, а потом на полу было вот это. Я разжал кулак, явив всеобщему взору разноцветные цифры.
Диман посмотрел на меня взглядом врача психиатрической лечебницы.
– Цифры говоришь… – задумчиво произнёс он.
И добавил:
– Странное что-то с тобой происходит. Сначала вас с Барласом кто-то из башни вытащил, когда вы чуть не упали. Теперь ещё какая-то чертовщина…
Я прервал его тираду:
– Есть какие-нибудь соображения, относительно того, что у меня в руке?
– Ну-ка дай, посмотрю поближе! – попросил Диман.
Я протянул ему цифры. Он несколько минут их разглядывал:
– Четыре зелёные двойки, одна синяя тройка. Две красные четвёрки…
– Это понятно! – перебил его Горкин. – Есть какие-нибудь идеи на этот счёт?
– Нет.
– Ну, так давай сюда – не задерживай людей!
С этими словами он отобрал разноцветные бумажные числа у Крестова и разложив их на ладони несколько минут молча смотрел на свой пасьянс. Затем ощупав каждую, заключил:
– Следы засохшего клея. Интересно… Да их отклеили откуда-то…
Переглянувшись, мы со Славиком одобрительно закивали головами:
– О-о-о! Молодец! Уже кое-что!
– Возможно, были приклеены к какому-то плакату… – предположил я. – Стоп! Я кажется, знаю где!
