Автобус сдал назад, моргнув фарами в темноту, грузно развернулся и потащился прочь. Расписание прежде всего. Народ начал расходиться, захлопнулась дверца красного фургона с белой, забрызганной грязью полосой. Опять всю ночь лил дождь, такая зима. Хотя снег все же есть – на верхушках гор, за озером.
Беспокойный гул на остановке поутих, из-за поворота показался следующий автобус. Сквозь поредевшую толпу протиснулась она, с натянутой на лоб вязаной шапкой и здоровенным фигурным футляром за плечами. Стойко выпрямилась под его тяжестью и непринужденным шепотом поинтересовалась:
– А где тело?
И никакого тебе доброго утра.
– Увозят, – я кивнул на отъезжающую с остановки скорую.
Неподалеку сновала полиция, сознательные граждане делились всем, что могло сойти за показания. Судя по отпечаткам рутины на лицах служителей закона, любопытной информации – ноль.
– Ты быстро! Как раз в центре города был? – Ее шепот стал смущенным. – Может, зря я позвонила, и ничего такого не произошло. Но мне все это показалось странным, очень.
– Хлоя… Много слов.
– Я с теми двумя парнями вместе в автобусе ехала, – выдохнула она. – Вдруг один как закричит ни с того ни сего, а второй упал. Кинулись ему помогать – пульса нет. Конечно, всякое бывает, но незадолго до того… Сложно объяснить. Будто напряжение какое на секунду выросло или заряд проскочил. Я почувствовала!
Почувствовала, значит. Изменения эмоционального фона ловит, что редкость. По статистике только один из десяти вместе с иммунитетом получает еще и эту малоприятную восприимчивость.
– Второй вон там сидит, в испачканной куртке, – она осторожно скосила глаза в угол остановки. На скамейке тяжело дышал пацан лет пятнадцати, возле него суетился врач. – Выходя из автобуса, в лужу свалился, первые минуты ни слова выговорить не мог. По-моему, до сих пор не отпустило. Я же права? Тут, ну…
Сомневается, как всегда. Хлоя не уверена, что будет у нас работать. Она хочет играть на виолончели, в оркестре. У Маэвы есть еще полгода, чтобы ее переубедить.
– Что думаешь? – донеслось настойчивое.
Не люблю этот вопрос. Мысли каждого – его личное дело.
– Ты куда-то ехала?
– Ага, – она дернула плечом. – На занятия…
– Вот и езжай.
Как раз притормозил автобус, с мягким шуршанием отворились двери. Хлоя натянула шапку чуть ли не на глаза, обняла футляр и нырнула в салон, устало потерев лоб уже за стеклом. Пора выяснить, что она засекла.
Пацан яростно мотал головой, не поддаваясь на уговоры прокатиться в больницу. Вцепился в скамейку так, что пальцы побелели, раскачивался и непрерывно бубнил, что с ним все в порядке. Похоже, пытался сам себя в этом убедить.
– Давай хотя бы до дома подвезем, – сдал позиции врач.
– Со мной все в порядке, – в очередной раз буркнул пацан и зажмурился.
– Отстаньте от ребенка, – сквозь толпу протиснулась мощная дама. Сжатый в ее ладони платок потянулся к пятну на куртке, но ребенок отшатнулся. – Мы отвезем его к себе. И родителям позвоним. Правда, Леопольд?
Следующий за ней по пятам тщедушный Леопольд затравленно закивал.
