– Ладно, подумаю, – как всегда угрюмо буркнул Фоменко.
– Ты говоришь, что сдашь нам Кюйсуна, – мрачно сказал Хасан капитану, сидящему против него. – Я деньги на воздух не выбрасываю. Это не человек.
– А кто же?
– Это дух гор, так говорят старики. Он забирает только самых грешных. У меня нет лишних денег, а тем более никто не решиться, как Магомед, искать свою смерть. Иди, так и скажи своим людям. Это не человек-это шайтан.
– Ладно, – сказал араб, несколько подумав, – я тебе заплачу столько, сколько ты просишь, но только после того, как я его убью.
– Нет, – ответил капитан, – ты не заплатишь ни гроша, если его убьешь. Дашь двадцать штук долларов, тогда я скажу, где и когда оставляют ему еду и патроны.
– Это слишком большие деньги, мои люди не найдут столько.
– Хорошо, пять тысяч, но только сразу, – у капитана было задание "сдать" строптивца и за сколько это он сделает, не имело большого значения. Он просто выполнял задание, и ему было безразлично, почему вдруг начальству пришло уничтожить этого бойца. Он был человеком системы и, как всякий человек системы, не терпел одиночек, тем более одиночек, которые были успешней, чем сама система.
– Встретимся завтра, – сказал Хасан задумчиво, – я переговорю со своими людьми.
– Иса, – сказал Хасан вечером, спокойному полноватому сероглазому чеченцу, очень мало походившему на своего брата Магомеда, но вообще на чеченца, – русские предлагают голову этого, как Куйсюна за пять тысяч баксов. Он убил у тебя брата и многих твоих родственников убил.
– Я найду эти деньги до завтра.
– Я могу помочь с деньгами.
– Не надо, – ответил гордый чеченец, – это моё дело.
Место для передачи было выбрано Левченко очень неудачно: это была долинка совершенно безлесая. Она простреливалась со всех сторон и, ко всему прочему, туда никто не сваливал мусор. Андрей уже не доверял Левченко, а здесь явно пахло подставой. То, что этот фсбшник его запросто мог сдать чеченам, он как-то не сомневался. Он не был их человеком и, кроме того, выходил из рамок понятий Левченко
Андрей, по своему обычаю сделал большой круг, но следов ни входных ни выходных он не обнаружил. Единственно откуда могли зайти боевики, была дорога, а лучшим местом для снайпера была гора, расположенная напротив этой долинки. Андрей обошел долинку и взобрался на самую вершину. Осторожно выглянув из-за камня, он осмотрел склон. Ничего, казалось, подозрительного на нем не было, но только поднятый и не улежавшийся лист вызвал в нем подозрение. Он стал прослеживать в бинокль след и скоро нашел то, что искал. Человек лежал на небольшом балкончике. Если бы не бинокль и то, что Андрей находился несколько выше и правее его, то он бы едва бы увидел боевика. Тот, видимо, караулил давно, так как сидел, съежившись, в позе замёрзшего человека. Стрелять было неудобно, поэтому Андрей сполз с вершинки и, пройдя несколько левее её, тихо подполз к намеченному ранее камню. Теперь снайпер представлял многоудобную цель. Он был виден весь и не далее, как за пятьдесят метров. Андрей не стал тянуть с выстрелом, хотя боевик, похоже, спал сном праведника. Щелчок выстрела из безшумки прозвучал не громче, чем выстрел из воздушки. Голова чеченца дернулась и вернулась в прежнее положение. Андрей уже точно знал, что Левченко продал его. Кроме того, он ещё точнее знал, что снайпера должны подстраховывать люди.
Первый был убит, когда вылез из своего логова за камнем на противоположной стороне дороги по нужде. Он только ткнулся носом и застыл в неестественной позе за камнем, даже не задергался при этом. Для верности он послал ещё пулю в уже недвижимое тело. Второго выдал огонек сигареты.
