– Слушай приказ по судну! – объявил он. – До прихода в порт Виталина Ташевич назначается исполняющим обязанности штурмана и отвечает за мелководье. Можешь протереть глаза до дыр. Но – буи чтоб разглядеть! Иначе глаза вовсе не понадобятся.
– Как это?.. Есть разглядеть! – Виталина выглянула через боковую дверцу. Всмотрелась через бинокль, потом – без него.
– Так даже лучше, – сообщила она.
Бероев меж тем судорожно пытался разобраться в приборах.
– Скоро должен быть очередной буй, – прикинул он.
Виталина не ответила. Подавшись вперед, тёрла глаза.
– Есть! Вижу! – истошно закричала она.
Увидел и Олег. Аккуратно подвернул штурвал. Буй оставили слева.
– Одну мель прошли! – объявил он.
– Где одна, там и остальные, – ответила расхрабрившаяся Виталина. – Что нам, мореманам?
Олег поощрительно засмеялся. Нахмурился грозно:
– Штурман! Не расслабляться! Вот-вот будет следующая.
– Есть не расслабляться, капитан! – в тон ему ответила Виталина. Вновь вперилась в туман.
Второй буй приноровившийся Бероев заметил первым. Дал время увидеть штурману. Дождавшись выкрика:
– Вот же! Вот! – прижался правее.
Прошли ещё два буя. Попривыкли. Напряжение начало спадать. Да и волна подутихла. Видимость улучшилась.
– Видал, как я мели прошла? Как орешки отщёлкала, – расхвасталась Виталина. – Учись, студент. Что б ты вообще без меня делал!
– Утонул!
– То-то. А молодцы мы, что не побоялись плыть! – Виталина совсем расхрабрилась. Дистанция меж паникой и самодовольством в ней была, кажется, толщиной с фольгу.
Бероев согласно кивнул.
– Пожалуй, твой муж должен мне проставиться, – прикинул он.
Виталина поскучнела:
– …Вообще-то не муж он мне! Да и я… У меня на самом деле только четвёртый курс. Мне это как практика. На третьем курсе сошлись. Теперь замуж уговаривает.
Бероев озадаченно повёл головой:
– Сама-то готова?
– В Москве готова была. Вроде клёвый мужик. С квартирой. Перспектива. Влюблён по уши. Да и девки подзуживают, – мол, будущее светило. А здесь и не знаю. И чего вообще попёрлась?
Она приуныла.
– Трудная штука жизнь!.. Ой, вот же ещё! – запоздало выбросила она руку.
Впереди проступил Быковский мыс.
– Штурман Ташевич! – Бероев подобрался браво. – Объявляю благодарность по судну. Вахта окончена. Ступайте отдыхать.
– Есть окончена! – Виталина, с которой спало напряжение, зевнула. – А это… парковаться-то умеешь? – забеспокоилась она.
– Знаю способ, – успокоил её Бероев. Оставшись один, с силой приподнял Гену, тряхнул пару раз, так что у того клацнули зубы, а в глазах появилась осмысленность, прислонил, как в прошлый раз, к штурвалу.
Ещё прежде, чем капитан очухался, руки его забегали. Штурвал, рвавшийся из-под чужака, присмирел, будто конь под хозяином, катер издал причальный гудок – и пошёл прижиматься к берегу.
Более беспокоиться было не о чем. Бероев прямо на палубе, на ходу, содрал с себя «убитую» амуницию, добрался до кубрика и рухнул на какой-то тюфяк меж двумя спящими женщинами.
Проснулся Бероев в пустом кубрике, когда солнце было уж высоко в зените. Выглянул.
Катер, свежевыскобленный, стоял у причала Быковского мыса, сцепленный бортами с гружёной баржей.
На барже, в обнимку со старыми ружьями, сидели на мешках два якута-охранника. Две копии: с одинаковыми округлыми лицами, с прямыми, с горбинкой, носами, узенькими глазками. Единственно – один дышал улыбчивой свежестью. На лицо же другого словно накинули сеточку-паутинку из морщинок. Эта копия была лет на двадцать старше.
