Следователь по особо секретным делам - страница 10

Но, когда он посмотрел на собаку снова (она уже отдалилась от него вместе с хозяином шагов на пять-шесть), из спины у неё по-прежнему рос второй хвост. Ну, то есть, не овчарочий хвост – он у пса имелся один и располагался там, где положено. Другой хвост был иного качества: тонкая короткая загогулинка, поднимавшаяся у пса над спиной на высоту примерно двух спичечных коробков, поставленных один на другой на попа. И у носильщика не возникло никаких сомнений в том, что эта загогулинка светилась. Причем был это не отраженный свет вокзальных огней, а совершенно самостоятельное свечение – более всего напоминавшее зеленоватые огоньки болотных гнилушек.

И пес ощущал наличие лишнего хвоста – может, оттого и присмирел. Он раза три или четыре приостанавливался и пытался цапнуть самого себя за спину. Однако не доставал до нужной точки. А хозяин каждый раз дергал поводок и тянул его дальше. Так они и вошли в вокзальное здание – где в суете и суматохе никто не обратил на них внимания.

– Других свидетелей, помимо носильщика, я пока не нашел, – сказал Николай. – И я не знаю, что делал инженер в течение трех с лишним часов – перед тем, как вернулся домой, оставил пса в прихожей, а сам пошел в гостиную. Причем даже не переобулся. А его домработница уверяет, что он всегда менял ботинки на домашние шлепанцы, едва переступал порог.

– Он в гостиной что-то искал? Оружие?

– Револьвер системы «наган» лежал у него в спальне, в ящике прикроватной тумбочки. Но он даже не стал его доставать. А пока инженер находился в гостиной, кто-то проник в его квартиру. Хотя я думаю: уместнее будет сказать – что-то проникло. Сперва оно обозначило свое присутствие в коридоре. Возможно, напугало пса, и тот залаял или заскулил. Так что его хозяин заподозрил недоброе и попытался забаррикадировать двери гостиной круглым обеденным столом. Вот только – не особенно это ему помогло. И он, как я предполагаю, знал, что не поможет.

3

Николай Скрябин понимал, что лукавит: то, что он излагал Смышляеву, было не совсем предположеньями. Сегодня он – вместе с вызванной им следственной группой из «Ярополка» и управдомом с дворником в качестве понятых – повторно осмотрел квартиру инженера. И при этом осмотре перед ним совершенно отчетливо вставали картины произошедшего.

Скрябин видел, как инженер в ужасе отшвыривает от стола темно-красную, как мантия палача, скатерть, которая повисает на двух рожках электрической люстры. И как в мгновение ока подкатывает круглый стол к двойным дверям гостиной. И как тут же в люстре гаснут все лампочки разом. Возможно, Хомяков думает, что это он сам нечаянно вывел люстру из строя. Но Николай знает: все пять лампочек лопнули под воздействием сильнейшего давления извне. Причем давление это ощущает и сам инженер – в виде внезапно поразившей его глухоты. А вместе с ним пузырь беззвучия затягивает в себя и соседей Хомякова – не давая им пробудиться от начавшегося тарарама.

Николай наблюдал, как Сергей Иванович мечется по комнате, прижав ладони к ушам. Как сшибает на пол всё, что попадается ему на пути. И как стол откатывается в сторону. А затем в гостиную инженера врывается…

Но что именно ворвалось – Николай не успел ни предположить, ни увидеть внутренним взором. К его огромной досаде, как раз в этот момент к нему обратился с вопросом его давний друг Михаил Кедров, в прошлом – его однокурсник по юридическому факультету МГУ, а ныне – его подчиненный, лейтенант госбезопасности.