Кстати, Надюша говорила о вчерашнем вечере. Я преклоняюсь перед людьми, которые отдают свои силы на благо других.
– Вы преувеличиваете.
– Напротив, преуменьшаю.
Я пробормотал какую-то благодарственную фразу. И, чтобы прекратить этот разговор, спросил:
– У вас ко мне, кажется, дело?
– Право, неловко отвлекать вас от работы, но у нас в коллективе трагедия. Надя не говорила?
– Нет. Ничего не говорила.
Агнесса Петровна тяжело вздохнула:
– Работает у нас прекрасная девушка. Леночка. Подождите, я занята. Это я не вам. Так представьте себе, ухаживал за ней паренек. Приятный мальчик. Инженер. Решили пожениться. Я считаю, очень хорошо. Но видите ли, он поставил нашей Леночке условие, чтобы после свадьбы она ушла из манекенщиц. Во-первых, что в этом плохого? Красивая работа. Неплохая зарплата. Да, раздевается при людях, но ведь не совсем, до купальника… Курортники платят бешеные деньги, чтобы раздеваться где-нибудь на пляже в Сочи или Гаграх… Во-вторых, дала слово – это еще ничего не значит. Ну, потянула бы, потом свыкся бы. Нет, она прямо на свадьбе ляпнула ему, что и не собирается бросать у нас работу. И что вы думаете? Он исчез прямо со свадебного банкета. Как сквозь землю провалился…
– М-да, – протянул я. – История.
– Я понимаю, для вас это, может быть, не очень интересно. У вас по-настоящему опасные преступники. Но положение Леночки ужасно. Штамп в паспорте, свадьба, а она на самом деле – незамужняя. Посоветуйте, Игорь Андреевич, куда позвонить, чтобы его найти?
Несмотря на комизм положения – обратиться с такой просьбой ко мне, – я понимал, что от Агнессы Петровны просто так отделаться не удастся. И решил ответить шуткой:
– Следует немедленно объявить всесоюзный розыск.
– С вашего разрешения я сошлюсь на ваш авторитет, – сказала она вполне серьезно.
– Можете, – ответил я. Что мне оставалось делать?
Объяснять – долго. Я и так опаздывал с докладом к начальству.
Перед тем как отправиться к Ивану Васильевичу, я еще раз перелистал дело.
Зампрокурора словно следил за мной по телемонитору. Его звонок раздался, как только я поднялся со стула.
– Прочел?
– Да.
– Зайди ко мне. С делом.
Фаиночка сосредоточенно оттачивала карандаш и, холодно взглянув на мою физиономию, на которой я попытался изобразить извинительную улыбку, молча показала на дверь.
Я вошел в кабинет.
– Давай устраивайся, потолкуем, – предложил Иван Васильевич.
«Ну, держись, Чикуров, – сказал я себе. – Сейчас будет вечер вопросов и ответов».
Начал он неожиданно:
– Мне кажется, я расстроил вчера твои планы? – Он посмотрел на мой галстук – однотонный, синий и, как сказала бы моя мать, подобедошный.
Это уже почти извинение. И на том спасибо.
– Ничего, служба…
Он кивнул. И своим негромким голосом спросил:
– Что можешь сказать?
– Все как будто правильно. Квалифицированные экспертизы. Оформлено грамотно. А если придираться…
– Например?
Я открыл папку.
– Вот постановление о судмедэкспертизе. «Могла ли Залесская А.С. нанести себе смертельное ранение сама…» Я бы так не поставил вопрос эксперту. Дано направление.
– Возможно, возможно… А в целом?
– Убедительно.
– Из документов тебе все ясно? – Он пристально посмотрел на меня. – Ты видишь живых людей по этим бумагам?
Я не догадывался, куда он клонит.
– Передо мной только документы. Выводы логичные.
Иван Васильевич усмехнулся:
– И в тебе, значит, сидит бумажная душа. А я думал – только в прокурорах… Говоришь, расследование тебя убедило?
