-Мнда… Погубит нашего командира скромность. – усмехнувшись, проговорил один из мужчин.
-Не прав ты, Бульдозер. Командира могут погубить только три вещи: пьянство, воровство и женщины. Поэтому, не пей, не гуляй, не воруй. А если еще и работать будешь, слава сама тебя найдет. – нисколько не обидевшись, ответил ему Михалыч.
-Что ж… - Компрессор встал, дошел до сейфа, открыл кодовый замок и достал три толстых тома. – Здесь все, что у нас есть. Я расскажу вкратце, подробнее прочитаешь в материалах дела. – папки легли на стол передо мной. Я кивнула и подвинула к себе материалы с ловкостью обезьянки.
Он присел на краешек стола и потер рукой подбородок с проступившей щетиной.
-В нашем городе произошла серия убийств.
-Уже точно, что это серия? Есть что-то, что объединяет их?
-Да. Все жертвы были обескровлены. И еще…
-Что?
-Все пострадавшие делятся на две категории: первая - эти люди подозреваемые в уголовных преступлениях, но оправданные; вторая – те, кто совершает противоправные действия в текущий период, но их прикрывают люди, облеченные властью. Это, в большей своей части, растраты, взятки, должностные преступления, превышение властных полномочий.
-Оу… У вас появился «санитар леса»? И, что, ни одной осечки? Ни одного случайного трупа? Проверяли всех пострадавших?
-Да. Ни одной. Более того, местное население относится к этому поборнику справедливости, как к «неуловимому мстителю».
-Ну, а как вы хотели. «Милиция засыпает – просыпается мафия». Раз нет справедливости и защиты, народ берет их сам.
-Ты хочешь сказать, что мы здесь зря хлеб едим? Не слишком ли ты мала, чтобы такой барзометр иметь? Отрастила его на мамкиных сосисках и приехала нас уму-разуму учить. – огрызнулся Бульдозер.
-Так, брейк. – Михалыч встал на траектории наших скрестившихся взглядов. – Я не знаю, как должно быть, но вы делаете неправильно. Это… Это будет вам чревато боком! Че ты, Бульдозер, завелся? Как ампутированная конечность. Права, девка. Это он нашу с вами работу делает. – участковый как-то весь постарел, сгорбился, уселся на краешек табуретки. – Это мы, мы должны были сажать этих сволочей. Того же Свистова. Он же, моего соседа, Митьку на тротуаре, пьяный на машине сбил. Хороший парнишка был, так ждал, когда в первый класс пойдет. Все тетрадки мне свои показывал, карандаши цветные перебирал. А вот, не пойдет он уже в школу. Никогда не пойдет. Я же б, может и сам его, Свистова этого… Да, кишка тонка. Только глаза в землю опускаю, когда мимо матери Митьки прохожу. – по старым, изрытым морщинами щекам, потекли крупные, прозрачные капли, падая на майку, впитываясь в нее, и темнея в этих местах, как низкие, грозовые тучи.
-Поймаем мы всех, Михалыч. Мы же обещали. – проговорил Компрессор и положил руку на плечо участковому.
-Так, я не пойму… Мы ищем вашего маньяка чтобы посадить, или медаль выдать? – спросила у участников коммюнике.
-По ходу пьесы разберемся. – ответил Автокран и открыл перед моим лицом первый том дела.
2. Труп
Погружаясь в материалы дела, я все больше и больше убеждалась, что все преступления совершались как-то… гладко? Никто ничего не видел, не слышал, не знает, плакать не стал.
-Слушайте, а что, возле каждого трупа список «геройств» лежал?
-Да. – ответил Бульдозер.
-И все написаны собственноручно?
-Да.
- Они самоубийцы? Что это за публичный каминг аут? – спросила у всех присутствующих, мужчины синхронно пожали плечами. - А вот это, на фото, это что? Почему они все сидят с выражением лица, как будто их чаю с бубликами испить пригласили? Откуда это имбецильная радость? Их же убивали, а они, судя по фото, розовыми единорогами любовались.
