Резкий запах заставил Филю зажать нос. Неужели так пахнет эта краска? Он дотронулся до надписи пальцами, растер между ними еще не засохшую красную жидкость. Глаза слезились так, что расплывались все предметы. Закружилась голова, и Филя пошатнулся, коснувшись плечом стены.
«Это от запаха», – решил он и рванулся к лифту, плотно закрыв за собой дверь на лестничную площадку.
На кнопке вызова было маленькое пятнышко краски. Значит, у хулигана пальцы замараны. Но что толку, раз он не пойман на месте преступления! Отмоет спокойненько руки и ничем не будет отличаться от нормальных людей.
Достав платок, Филя стал протирать глаза и откашливаться. Казалось, что этой краской ему брызнули прямо в лицо – так противно было в носу, во рту. Даже дышать стало тяжело. Хотелось быстрее добраться до своей квартиры, чтобы отдышаться, умыться. Только бы не столкнуться с родителями – вот начнутся расспросы! Откуда слезы, что случилось… Филя вздохнул.
И сразу встрепенулся, потому что его взгляд упал на одну из кнопок. Цифра «пять» была тоже испачкана! Догадка мгновенно вспыхнула в голове Фили, будто внутри включили фонарик. И даже глаза перестали слезиться.
Быстро, быстро на пятый этаж! Филя ткнул костяшкой пальца в нужную кнопку. Он уже знал, что ищет. Хулигана, конечно, и след простыл. Но ведь простыл – это не значит исчез, да? Филя понял, по каким следам можно определить путь этого «художника». Если даже на кнопках остались пятнышки краски…
Он не ошибся! На ручке железной двери, ведущей к квартирам пятого этажа, можно было различить полоску красного цвета. Поворачивали ручку, а не просто притрагивались к ней, потому и полоска, а не пятнышко. А вот на кнопке звонка – едва заметный отпечаток пальца.
«Вот если бы уметь снимать эти отпечатки, – мечтательно подумал Филя. – Тогда бы хулиган вовсе не отвертелся. А так – что от них толку? Не срисовывать же их вручную».
Но тут он закашлялся так, что из глаз брызнули слезы. Кашель не прекращался, наверное, минуту. О продолжении слежки не могло быть и речи. Филя запомнил квартиру, помеченную краской, и вернулся в лифт. Не так и трудно было запомнить. Квартира тринадцать. Очень счастливый номер!
Кашель все не прекращался. Нет, видно, не только краску распыляли на площадке. Может, и баллончиком со слезоточивым газом воспользовались. Наверное, таким образом «позаботились» о преследователях. Вдыхая воздух, чтобы отдышаться, Филя запрокинул голову. И застыл с раскрытым ртом, глядя на потолок лифта… Отчетливыми печатными буквами, написанными черным маркером, потолок спрашивал: «Чего голову задрал дурак?»
Если и говорят о какой-то там капле, переполнившей чашу терпения, то эта надпись была чашей, переполнившей каплю терпения Фили! Такое было у него ощущение.
– Ну, погоди! – прорычал он. – Посмотрим, кто из нас дурак!
«Мало того, – возмущался, прямо кипел от негодования Филя, – мало того что у меня фамилия неудачная!…»
Фамилия у Фили была Лопушков. Конечно же, только самый ленивый не придумает по такой фамилии кличку! Лопух, Лопушок – а как же еще? Да и имя тоже… не очень серьезно звучит.
В новой школе, когда Филя поднялся из-за парты, чтобы познакомиться с директором, произошла не очень-то приятная сценка.
– Вот, наш новенький, – представила его учительница. – Филипп Лопушков.
И тут Филе почему-то захотелось подружиться со всеми побыстрее, захотелось привыкнуть ко всем сразу же, в первый день. И он сказал:
