Следующий день - страница 44

Тишина бани с нотками пихты, тянущимися с курильни, помогли ей опомниться. Она снова находилась здесь, рядом со своей девочкой, боязливо вглядывающейся в лицо матери, пытающейся угадать самочувствие той.

– Авелия, – начала она тихим протяжным голосом, оглядываясь по сторонам. – Доченька, я хочу с тобой серьезно поговорить, пока у нас есть время побыть вдвоем.

– Слушаю тебя, мама, – сказала она тоненьким голосом, повернувшись в пол оборота.

– Наше положение с тобой не завидное. Но жить дальше надо, ибо, как говорил проповедник Февда, не мы определяем день своего рождения и день своего ухода.

– Но мама, – прервала ее с всхлипом Авелия, которая ждала этого разговора, но всякий раз боялась завести его первой – то, что нас ждет дальше это не жизнь. Кем мы будем? Наложницами хозяина? Одного?? Или потом нас гостям предложат? И это в лучшем случае!! – Авелия покачала головой. – Только скажи мама, дай лишь намек, что ты понимаешь меня, и прямо сейчас давай разобьем головы, да хоть об эти лавки, и покончим…

– Даже слушать этого не хочу, – холодно, но с внутренним спокойствием оборвала ее Ревекка – ведь помнишь ты об одном из самых тягчайших грехов на земле? А помнишь ли о спасительном промысле Божием? Вспомни всё, чему тебя учили. Или забыла ты что, прервав жизнь мирскую, муки земные закончатся, но там за чертою смерти, начнутся муки более сильные, вечные, адовы.

Дочь смотрела на мать глазами полными отчаяния. Сколько раз плывя в трюме корабля, набитого рабами будто селедкой, ей приходила в голову эта мысль. Сколько раз она видела как жирные потные руки матросов, выдергивали из перевозимого стада рабынь покрасивее, и не стесняясь никого, громко, с ядовитым лающим смехом, обсуждали во весь голос, планы своих развлечений. Не раз и не два в их числе была мама. А один раз и ее достали на свет божий, но греха не успело произойти. Капитан забрал ее у перепившихся матросни и отправил обратно в трюм. Сначала, в юной детской душе затеплилась надежда, что не все в этом мире потеряно безвозвратно, что есть еще добрые люди способные отличать добро от зла, однако, скоро ей открылась циничная правда. Не тронутые девочки, стоят гораздо дороже на невольничьих рынках. Зачем дальше жить?? – спрашивала она себя, и не находя ответа, задавала тот же вопрос матери, только что пригнанной с пирушки на палубе корабля. Ревекка молчала в ответ. Ничего не отвечая, поправляя волосы собранные в пучок, мать притягивала дочь к себе, обнимала, и молча сидела глядя куда-то вдаль, сквозь маленькую щелку борта корабля. Авелия видела, чувствовала, понимала, как ей сейчас плохо, ощущала как та терпит будто бы терпела сама, и одновременно ненавидела и жалела ее за это малодушие. В такие минуты, ей становилось совестно за мать. Ведь куда же ниже? Неужели жизнь так ценна, да и жизнь ли это вообще? А после, когда негодующее дыхание выравнивалось, а злость сменялась пониманием, ей становилось стыдно за себя. Ведь, это не ее только что втолкнули в трюм после унизительной гулянки. Авелия сидела как птенчик под крылом матери, чувствовала, как пахло от нее потом мужчин, перемешанным с запахом вина и чеснока. Чувствовала всю грязь, лежащую на слабых материнских плечах, слышала ее дыхание, и на какое-то время понимала не только головой, но и сердцем, кому сейчас действительно тяжело. Чтобы хоть как-то поддержать маму, она еще плотнее прижималась к ней, обнимала ее за талию, сжимала сильно-сильно в своих объятиях, и замирала в молчании зная, что сейчас надо просто быть рядом.