Поднялась со скамейки, подошла к двери и с силой толкнула ее. Дверь подчинилась. Пошли наверх ступеньки, высокие и выщербленные, и Оксана прилагала много усилий, чтобы их преодолевать.
И все же несколько томительных секунд стояла перед дверью, за которой ее с самого утра ждал искалеченный войной ветеран.
Робко прикоснулась к звонку. Еще раз и еще. Дверь распахнулась: перед Оксаной стоял чисто выбритый, будто помолодевший Сергей Ильич.
– А я тебя, дочка, ждал. Ты ведь вчера обещала приехать. Заходи! – Он был суетлив. Его глаз пристально смотрел на раннюю гостью, как бы спрашивая: что же случилось вчера? Почему так внезапно ушла?
– Доброе утро, Сергей Ильич! – выслушав Мухина, поздоровалась Оксана. – Я ненадолго. Извините за вчерашнее мое поведение!
– Проходи на кухню, – предложил Мухин, пропуская Оксану вперед. – Чайку попьем. Мои Машутки убежали… Обе… – Настроение у старого фронтовика было приподнятое. – Я ждал тебя, дочка, ждал, – вновь повторил тепло, по-домашнему, словно они давно были знакомы.
Оксана прошла на кухню: чисто, уютно, много цветов. Присела и почувствовала, что опять заволновалась: надо было начинать серьезный разговор.
Выручил ее Мухин:
– Ты, дочка, не обиделась вчера на старика? Ушла так внезапно, растерянная, в какой-то тревоге. А я думал и думал о твоем визите и все же не понял, зачем ты перешагнула наш порог.
– Я… я, Сергей Ильич… Хочу спросить…
– Ну и спрашивай! – добродушно ответил Мухин, разливая по чашкам чай. Оксана же думала о своем: сейчас все узнаю… Если… Если… Пошлю маме телеграмму… Она тут же приедет…
Мухин тронул гостью за худенькое плечо:
– Ты где-то витаешь, голубушка. Выпьем чайку, а затем расскажешь о себе. Что-то тебя привело ко мне?.. К нам… Не даром же…
– Н-не даром, – с готовностью ответила Оксана. А с чего начать разговор, вовсе и не знала. Наблюдая за хозяином, все более убеждалась, что Мухин – это и есть дядя Сережа, муж маминой сестры: с ним тепло, уютно и очень спокойно. Если бы это было так! Если бы…
«Сначала я ему расскажу о косе, которая лежит там, в концлагере, – вдруг мелькнула спасительная мысль и тут же овладела Оксаной. – Да, да! В детстве я ее видела. Опишу все подробности… Обсудим все, обговорим. А потом и девичья фамилия его жены откроется…»
Оксана торопливо выстраивала сюжет дальнейшего разговора:
«Тяжко это будет! Столько печали поселится в его изболевшем сердце! Следы войны опять всколыхнут больную душу старика и затянут в свой жестокий водоворот, и он будет кромсать фронтовика, заставит вернуться туда, откуда он вышел с такими тяжелыми увечьями. Война опять встанет перед ним во весь рост и придавит его немощное тело. И все это развяжет она, Оксана Зотова, развяжет в поисках правды…»
– Я слушаю тебя, дочка. Рассказывай о себе, – попросил повеселевший Мухин, заметив, что его гостья полностью увлечена своими мыслями. – Только чайку попей со стариком. Печенье вот, конфеты.
Оксана уважила Мухина, сделала несколько глотков ароматного чая.
– Несколько дней назад я встретила случайно вашу внучку. Меня очень взволновала ее коса…
– М-да-а-а, – не дав гостье договорить свою мысль, протянул Сергей Ильич и в который раз взглянул на портрет своей жены. – Такой косы нет в нашем большом городе, может, и в мире. Это наша, мухинская, гордость.
Конец ознакомительного фрагмента.
