– Ты что, дури обкурился?! – закричала мать, осторожно принюхиваясь.
– Может, обкурился, может, не обкурился… – пробормотал Вадик, тупо глядя на монитор, в котором плавали разноцветные шарики.
– Как ты с матерью разговариваешь! – опять закричала она, но вдруг затихла и совсем другим, миролю-
бивым и даже чуть заискивающим тоном добавила: – Вадик, я вижу, что ты очень устал… Учеба, репетиторы. И потом гибель отца…
– Отец не погиб! Он жив, – спокойно, но твердо выдавил из себя Вадик.
– Я не буду с тобой спорить. Для тебя твой отец всегда будет жив. Я очень хорошо тебя понимаю. Когда мой отец умер, я особенно остро начала ощущать связь с небом. Будто пуповина моя протянулась в небеса… – начала Закревская.
– Мой отец жив! – чуть громче повторил Вадик. – Тебе же сказали: он пропал без вести. Может, на него напали, может, он память потерял, мучается где-то, а ты здесь шашни со своим козлом этим недоделанным строишь!
– Вадик! Прекрати! – не выдержав, сорвалась на крик Закревская.
А Вадик вместо того, чтобы, как всегда, продолжить перебранку, вдруг затих и, не отрываясь от заигравшегося шариками монитора, пробормотал:
– Прости.
Закревская едва не поперхнулась. Откашлявшись, она вздохнула и примирительно предложила:
– Ладно, давай об этом не будем. Я, собственно, зашла поговорить с тобой совсем о другом. Я понимаю, что ты очень за год устал и тебе хорошо бы отдохнуть, поехать куда-нибудь…
– Сразу предупреждаю, с тобой и твоим Чубиком я никуда не поеду! И не надейся, – опять выставил иголки Вадик, – я с ним вообще никогда никуда не поеду! И жить под одной крышей тоже не буду!
– Ты же взрослый парень… – попыталась урезонить его Закревская. – У тебя же наверняка и девушка есть…
– Какое тебе дело?! И вообще, че ты мне впрягаешь! – начал заводиться Вадик.
– Ладно, это я так, к слову, – как можно спокойнее проговорила мать.
– И вообще, что тебе надо?! Я уже взрослый. Захочу – вернусь ночевать, захочу – не вернусь. Занимайся своими делами! Вон тебя Чубик твой лысый ждет! – опять сорвался Вадик.
– Я тебе предложить хотела в лагерь поехать, – переведя дыхание, поспешила сообщить мать.
– В какой еще лагерь?! Пионерский или, может быть, ГУЛАГ?! – поинтересовался Вадик, неожиданно оживившись.
– Два в одном, – как-то странно улыбнулась мать.
– То есть? – не понял Вадик.
– Это лагерь для таких, как ты, экстремалов, у которых есть богатые родители. Вы летите на Иссык-Куль. Слышал про такое озеро?
– Ну, слышал. В Таджикии где-то…
– Да нет, в Кыргызстане.
– Так ты меня к чуркам, что ли, выслать вздумала?
– Да там все из Москвы будут, с Рублевки. Вас там боевым искусствам учить будут, конной езде, игре на гитаре, ну и жить будете высоко в горах, в палатках. Рядом озеро… – попыталась показать все в лучшем виде мать и, заметив, что сын вроде чуть заинтересовался, протянула ему красочный журнал. – Вот буклет, посмотри. Здесь, кажется, есть и адрес в Интернете, давай, если хочешь, вместе посмотрим…
– Нет! – вдруг выкрикнул Вадик. – Я сам. Давай свой буклет.
– На, – удивленно пожала плечами мать. – Если надумаешь, скажи. Вылет завтра или послезавтра…
– Ты уже и про вылет узнала! Может, и путевочку мне уже купила? Или это твой хмырь подсуетился? Чтобы меня подальше сплавить. Чтобы я вам не мешал! – опять взорвался Вадик, но, еще не успела мать ему ничего сказать, сам резко успокоился.
– Ты все-таки посмотри, может, тебе понравится, – попросила Закревская.
