– А я думал, что еду в Вену как раз затем, чтобы присмотреться к тамошней мусульманской тусовке.
– Может быть, со временем тебе и придется этим заняться. Но пока... Дело в том, что мы не только перехватили сообщение, переданное через Интернет для наших джигитов, но и выяснили, кто его отправил.
На этот раз Глеб ничего не сказал, ограничившись молчаливым кивком. Шутки кончились, начиналась вполне рутинная работа с конкретным человеком, проживающим по конкретному адресу. Если уж Федор Филиппович заговорил об этом, значит, ехать в Австрию действительно придется – осматривать тамошние достопримечательности, сидеть в пивных, добывать информацию, принимать решения и тут же, без промедления претворять их в жизнь. И если верить Потапчуку, решения обещают быть такими, что их осуществление нельзя доверить ни тупому исполнителю, ни хваленой высокоинтеллектуальной резидентуре, которая, надо полагать, больше всего на свете боится засыпаться, засветиться и быть выдворенной из Европы на родину. Правильно, кто же, находясь в здравом уме и твердой памяти, станет рисковать таким тепленьким местечком, а заодно и собственной шкурой?
– Полагаю, – продолжал генерал, – человек, которого нам удалось вычислить, является обыкновенным посредником – получает на свой электронный адрес эти самые картинки, в которых содержится закодированная информация, и вывешивает их на определенном сайте. Вряд ли он много знает, но чем черт не шутит!.. Проследи за ним, установи его связи, контакты, потолкуй по душам, в конце-то концов... Имей в виду, что фактор времени в данном случае имеет решающее, первостепенное значение.
Тон у него был совсем не тот, что две минуты назад, когда он ворчливо препирался с Глебом, сам получая от этой приятельской перебранки нескрываемое удовольствие. Теперь это и впрямь был генерал, ставящий перед подчиненным боевую задачу, и Сиверов не стал высказывать вслух то, что думал. А думал он о том, что задача, вероятнее всего, окажется невыполнимой. Лубянское начальство можно было понять: добившись некоторого успеха, они стремились, пока не поздно, закрепить этот успех и двигаться дальше. Что же до провала, то им он ничем не грозил: такие люди, как Глеб Сиверов, тем и удобны, что имена их не значатся ни в одном списке, а значит, в случае чего можно просто забыть об их существовании...
Эти мысли не вызвали у него в душе никакого отклика: Глеб давно привык к своей "загробной" жизни и в самую последнюю очередь стремился в герои.
Федор Филиппович между тем со стариковской неторопливостью положил на колени свой потрепанный портфель, откинул крышку и начал выкладывать оттуда все необходимое: паспорт, билет на самолет, увесистую пачку цветастых, как конфетные фантики, евро и, наконец, главное – тощую пластиковую папочку, где лежал единственный отпечатанный на лазерном принтере листок с данными, которые удалось собрать венскому резиденту.
Глеб извлек из папки листок и быстро пробежал его глазами. Закончив, он хмыкнул. Данных было негусто, да и те, что были, лишний раз подтверждали только что мелькнувшую у него догадку: в Европу он скорее всего прогуляется понапрасну.
– Это турпоездка, – сказал он Потапчуку, который выжидательно смотрел на него исподлобья.
– Может быть, да, – медленно проговорил Федор Филиппович, – а может быть, и нет. Во всяком случае, я предпочел бы, чтобы ты думал иначе. Если вместо работы получится отдых, я буду последним, кто бросит в тебя камень. Только помни, что ты едешь туда именно работать, а не отдыхать.
