– А чем я могу помочь? – удивился мент.
– Да я про журналистов, – с досадой уточнил Ник-Ник. – Если пронюхают про эту историю, житья парню не дадут, его через неделю впору будет не на ринг, а в психушку отправлять. Как бы все устроить так, чтобы эти гиены ничего не узнали?
Майор снова поскучнел и задумчиво потеребил кончик длинного хрящеватого носа.
– Н-ну-у, я даже и не знаю… Покушение на жизнь чемпиона России по боям без правил – это ж, можно сказать, сенсация…
– Факт, – подтвердил Ник-Ник, запуская руку во внутренний карман куртки и доставая оттуда бумажник в знак того, что правильно понял намек. – В другое время я б им за такой пиар еще и приплатил бы. Но нам сейчас нужен не их вонючий пиар, а чемпионский пояс, который эти шакалы могут помешать добыть. Ему нужен покой и полная сосредоточенность, он сейчас как космонавт перед полетом, какие тут журналисты, какие сенсации! Ты подумай, майор, от тебя сейчас, можно сказать, престиж страны зависит! Вот интересно, а сколько они тебе могли бы заплатить за информацию?
Майор снова задумчиво потеребил кончик носа, возвел взор к потолку, а потом назвал вслух сумму, которая, вероятно, была начертана там, на потолке, видимыми ему одному и незримыми для всех остальных письменами.
Не без труда сдержав изумленный возглас и даже умудрившись сохранить невозмутимое выражение лица, Николай Николаевич отсчитал деньги, а затем, памятуя о том, с кем имеет дело, разыграл маленький спектакль: достал блокнот, вырвал из него листочек, сделал вид, будто что-то на нем пишет, обернул им деньги и протолкнул в окошко со словами:
– Вот здесь еще один телефон, по которому меня можно найти, – так, на всякий пожарный случай.
Майор бросил на листочек беглый взгляд, на ощупь оценил толщину того, что было им обернуто, спрятал его в карман, кивнул и изрек:
– Да вы не беспокойтесь насчет журналистов. Я их сам не люблю и сроду с ними не сотрудничал: деньги деньгами, гласность гласностью, а интересы следствия надо блюсти!
– Очень правильная позиция, – даже не улыбнувшись, со значительным видом кивнул Ник-Ник. – И еще один вопрос. Я понимаю: как говорится, нет тела – нет и дела. Но и вы поймите: не хотелось бы, чтобы за месяц до финального боя у меня на руках вместо претендента на звание чемпиона оказался покойник. Ему бы охрану выделить, что ли…
Он сделал красноречивое движение бумажником, но майор отрицательно покачал головой. Это свидетельствовало о его относительной порядочности: по крайней мере, он обещал только то, что действительно мог сделать.
– Это не ко мне, – честно сообщил он. – Обратитесь к начальнику. Утром приходите, его кабинет на втором этаже. Сомневаюсь, конечно, людей у нас и так не хватает, но попытка не пытка. А лучше отправляйтесь прямо в главк, на Петровку, – может, там повезет.
Распрощавшись с дежурным, который в ответ на его вежливое «до свидания» буркнул что-то нечленораздельное, Николай Николаевич вышел на крыльцо отделения. Дугоев дисциплинированно дожидался его, наслаждаясь видом на вытоптанную клумбу и дремлющий под фонарем сине-белый «уазик». При этом он злостно нарушал спортивный режим, куря сигарету. Приблизившись, Ник-Ник первым делом аккуратно вынул окурок у него изо рта и выбросил в стоящую у входа урну, после чего закурил сам.
– Я вижу, насчет Америки ты передумал, – мягко заметил он, следя за прихотливыми извивами подсвеченного ртутной лампой табачного дыма в неподвижном ночном воздухе.
